Городу и миру

"Исходные понятия - частной собственности, частной экономической инициативы" не только "природны человеку и нужны ему для личной свободы его и нормального самочувствия", но необходимы и обществу. На не изуродованном национализацией и монополизмом частнохозяйственном рынке (такого почти не осталось в мире) общество (конгломерат потребителей) может получить от конкурирующих поставщиков (с автоматической коррекцией на минимальную цену) все необходимые ему, по его представлению, и осуществимые технически товары и услуги. И вот именно здесь, в этой точке, возникает судьбоносность потребительского заказа: чего потребитель (общество) хочет и требует от безотказной машины конкурентного рынка: вещей, полезных для себя, или убийственных? И в каких количествах - целесообразных или разрушительных? Потому Солженицын-моралист, выглядящий, по мнению многих его критиков, наивным утопистом, тысячу раз прав, говоря о необходимости (выживательной необходимости!) нравственной и экологической цивилизации спроса на свободном рынке. В его терминологии это разговор об ответственности и самоограничении, о "нравственных указателях", о Боге и его заповедях.

Очень зорко подмечено здесь то перечеркивающее собственную логику марксизма обстоятельство, что коммунисты готовы насаждать (и насаждают) социализм (высший на их шкале по сравнению с передовым капитализмом способ производства!) всюду, в любой самой отсталой стране, лишь бы там появилась политическая возможность централизовать экономику и власть.

Напомним: в "Образованщине" (1974) Солженицыным противопоставлено в коротенькой оговорке (I, стр. 104) утверждение ценности "старых" (дореволюционных) "форм производства" толкованию Г. Померанцем разрушения этих форм как безусловной заслуги раннего большевизма.

В телеинтервью компании CBS (Цюрих, 17.VI.1974) принципиальные системные основания несвободы советского человека охарактеризованы так:

"Понимаете, у нас есть два института, две системы, которых на Западе нет, которые работают вместе и берут человека вот так... Одна, что работодатель - только государство. Вы не можете получить работы ни у кого, кроме государства, где б вы ни работали, это все решается государством. И если есть приказ вас не принимать на работу - нигде не примут. А другая система - паспортный режим. Режим прикрепления к месту. Вы не можете никуда уехать из этого местечка, из этого маленького поселка, или города, или деревни, и вы находитесь во власти не то что там центральных властей или советского аппарата, вы находитесь во власти - вот, здешнего начальника, и если вы ему не нравитесь, вы пропали, и уехать никуда нельзя. Таким образом, эти две системы вот так вот берут и душат человека, а снаружи как будто ничего нет, его же не сажают в тюрьму. И в этот захват попадает сейчас гораздо больше людей, чем сидит в лагере" (II, стр. 67-68. Разрядка Солженицына).

Здесь в качестве главной фундаментальной предпосылки несвободы личности справедливо подчеркнута единственность в системе ее монопольного работодателя. Парадоксально, но факт: по сей день многочисленные интеллектуалы, политики и обыватели всего мира, среди них - немалое число диссидентов и эмигрантов из социалистических стран, не понимают безысходности указанной здесь Солженицыным зависимости. К порабощенности пропиской можно было бы добавить и государственную принадлежность основной части городского жилья.

В статье "Сахаров и критика 'Письма вождям'"(ноябрь 1974) Солженицын выражает сомнение в том, "можно ли так верить в "научное и демократическое регулирование экономики", как верит он (Сахаров. - Прим. Д. Ш.), но какое не осуществилось еще даже и в Европейском сообществе" (I, стр. 199). И опять - мимоходом сделанное замечание нацелено в самый центр эпохальной проблемы, которой посвящена огромная литература. Не только сообщество стран, но и одна страна так и не представили нам примера глобально, т.е. всеобъемлюще планово, регулируемой эффективной и демократической экономики. Из-за практической бесконечности объемов информации, необходимых для выполнения такой работы, инстанция, которая берется научно и демократически регулировать национальную экономику, не может:

1. Выяснить и исследовать критерии блага и целесообразности всех своих подданных и включить их в общественный критерий оптимальности, а без этого - какая же демократия?

2. Исследовать все вероятные планы или хотя бы множество возможных вариантов работы системы и выбрать из них наилучший (согласно каким критериям? С чьей точки зрения?), а без этого - какая же научность?

3. Вовремя превратить свой наилучший (?) план в команды, довести их до каждого действующего узла и элемента системы, непрерывно контролируя их действия и корректируя все отклонения, - а без этого - какая же регуляция? Ведь система непрерывно меняется и "дрейфует" во всех своих внешних и внутренних связях и качествах.

Остаются волюнтаризм и произвол.