Гороскоп птицы Феникс

– Мама медик, к животным в доме она всегда относилась отрицательно, говорила: «У них глисты». Поэтому у нас никогда не жили ни хомячки, ни собаки. Но кошка Луиза стала для нее близким существом – спала в хозяйской постели, мать с кисой обнималась, целовалась, о кишечных паразитах не вспоминала. Из-за ревности жены Евгению приходилось часто менять места работы, однако он не роптал, просто нанимался в очередную школу. Хороших словесников мало, а уж мужчина в школе и вовсе редкий экземпляр, так что проблем с трудоустройством не возникало. Год Шляпин преподавал в заведении, где учился я. Все девочки, от малышек до выпускниц, были в него влюблены, носили ему подарочки, сделанные собственными руками, конфеты, книги. Учительницы от учениц не отставали, изощрялись в кулинарии, таскали из дома пирожки, котлеты, торты и угощали Евгения. А тот мило улыбался, у детей брал только книги и относил их в местную библиотеку. Через год в учительскую ворвалась пунцовая от гнева мама, разбила зеркало, обозвала педагогов шлюхами…

Бурков засмеялся.

– Мама была огонь, а Женя святая вода. Их Господь друг для друга создал. И все внезапно закончилось – папа Жека умер. После похорон мать попала в больницу. Я приехал к ней и не узнал ее. Она лежала в своем медцентре, вокруг нее доктора прыгали, палата оборудована, как ее спальня, еда из ресторана, лучшие лекарства, процедуры – все на высшем уровне. Сомневаюсь, чтобы даже за президентом так ухаживали. Но мать почернела, похудела, чахла на глазах, ничего не ела, не спала, сидела, глядя в одну точку. Когда я вошел в палату, мама неожиданно заплакала: «Сережа, ее отпустили!» – «Кого?» – не понял я. Мама встала и заговорила. Оказалось, что к ней утром приезжал директор школы, где работал Евгений, и занудил: «Мы не виноваты. Родители Якименко служат у какой-то большой шишки, поэтому девчонку в спецучреждение не отправят, но я ее и классную руководительницу выгоняю из школы». В общем, идиот сказал маме, что эта учительница, не помню, как ее звали…

– Варвара Филипповна Нерлина, – подсказал Макс.

– Точно, – кивнул Бурков. – По словам директора, учительница влюбилась в Евгения, строила ему глазки, а он был с ней ровно вежливым, не более того. Его поведение бесило Варвару, и в конце концов она задумала отравить Шляпина.

– Ну да, почти по известной драме, в смысле, если мне не достался, то пусть никому не достанется, – пробормотала я.

– Вроде того, – кивнул хозяин квартиры.

– А при чем тут Якименко? – не поняла я.

Сергей встал и опять принялся мерить шагами гостиную.

– Якобы Варвара Филипповна решила отвести от себя подозрение, изобразить невинную жертву. Она вручила Наталье коробку конфет и приказала: «Ты ее подари мне, а я оставлю в учительской. Если сделаешь, как велю, поставлю за год по своему предмету тебе «отлично». Троечница Якименко сразу согласилась. Вот такую историю поведал маме директор.

– Интересная версия, – усмехнулся Макс. – Вопрос: зачем он все это придумал? Мы видели милицейские документы, знаем, как обстояло дело. Наталья хотела подольститься к словеснику, поэтому решила вручить ему коробку «Цукерзюс». Вовсе не Нерлина являлась автором идеи, сценарий написала школьница.

– Если не можешь понять, по какой причине человек затеял глупость, подумай о деньгах, – хмыкнул Сергей. – У директора болел сын, он попросил у матери крупную сумму на его операцию.

– Ясно, – кивнула я. – Ну, молодец! Приехал сообщить, что выгоняет «преступниц», а потом протянул ручонку, сложенную ковшиком.

Бурков тяжело вздохнул.

– В институте у нас был курс психологии, я им увлекся, бегал на лекции на психологический факультет, благо он с нами в одном дворе располагался. Много интересного узнал, до сих пор кое-что при работе с пациентками применяю. Я хорошо помню, как профессор объяснял: «Подчас человек внезапно теряет кого-то из близких. Ну, допустим, брат погиб в катастрофе… Заранее морально подготовиться к такому нельзя. А вот длительная тяжелая болезнь родственника приучает семью к мысли о неизбежной утрате. Иногда муж-жена-дети устают наблюдать за мучениями недужного, им тяжело просыпаться утром и с ужасом думать: «Как там наш-то, жив?» И когда больной наконец уходит, родня скорбит, но одновременно испытывает и облегчение, в котором никогда не признается. В случае же чьей-то неожиданной смерти все обстоит иначе. Никакого томительного ожидания конца, покойный был здоров, силен, мог бы еще жить, и вдруг случилось нечто совершенно непредвиденное. Близкие ошарашены. Думаете, почему многие из них затевают суды, требуют компенсации? Из жадности? Чаще всего нет. Им необходимо найти виновного, наказать его, растоптать, отнять у человека деньги, только тогда, кажется им, их горе станет меньше. Главное, отомстить тому, кто виноват.

Сергей сел и начал барабанить пальцами по столешнице.