Горожане

— Нет, не зря. Ты просто не представляешь, что это такое: дать хотя бы маленькую лазейку. У нас в отделе был такой хмырь, Селиванов, алкаш сорокалетний. Его подопечные в Москву без спирта не приезжали. Для них это мелочь, капля в море, а для него — праздник души. Ну, он в конце концов и запутался: наобещал многое, всем — должник, ну, а концы обязательно всплывут, весь вопрос во времени — раньше или позже. Нет, подруга, упаси боже на эту дорожку ступать!

Татьяна неожиданно вспомнила первый месяц работы в Госснабе, когда ей дали сразу полную нагрузку — шесть заводов да еще и половину тех, за которые отвечал Селиванов, — он был в это время в отпуске. Ну и накинулись на нее тогда с заявками — как мухи на мед! Заводы, что закрепили за ней, долгое время никто не курировал, подкидывали им кое-что в авральном порядке, но в принципе от них все отмахивались: у каждого свои, кровные, за которые или премия выгорит, или шкуру спустят. Спустя неделю, когда пришла пора сдавать заявки, она оформила все честь по чести и отнесла бумаги на подпись. Николай Сергеевич, начальник отдела, вызвал ее часа через полтора, сказал возмущенно и весело: «Так, голубушка, вы нас по ветру пустите!» Она ринулась защищать заявки: у этого завода заканчивается реконструкция цехов, если не помочь, они сядут на мель; этому дали спецзаказ из министерства и твердо обещали помочь всем, чем нужно; у этих — с особым нажимом, получая немалое удовольствие от свежеприобретенного министерского жаргона, объясняла она — г о р и т  п л а н. Николай Сергеевич терпеливо ее выслушал, потом взял со стола карандаш «Великан», принялся что-то зачеркивать и вписывать. Таня взглянула: цифры были сокращены вдвое, втрое, некоторые вчетверо. «Но ведь…» — снова бросилась она отстаивать заявки. Но Николай Сергеевич предостерегающе поднял руку: все, мол, знаю. «Представьте, красавица, перекресток. С четырех сторон мчатся на вас машины, и каждый водитель сигналит, торопится. А здесь еще трамвай звенит, сворачивает за угол, да троллейбус застрял, дуга у него соскочила с проводов. Как быть? А каждому хочется помочь, пропустить побыстрее. Давайте пожалеем их, поднимем вверх палочку: проезжайте, мол, все сразу! А?! Правильно, ничего хорошего не получится. Тогда будем и мы с умом жалеть наших подопечных, не станем рубить сук, на котором сидим».

Разговор этот надолго запомнился Татьяне. Во всяком случае, когда какой-нибудь директор особенно нажимал на нее, она вспоминала про регулировщика и твердо парировала его просьбы: «Постараюсь сделать все, что можно, но ничего не гарантирую».

Сейчас, вспоминая первый свой месяц в Госснабе, Таня немного отошла, расслабилась, что ли. И здесь-то Наташка и спросила о нем. «Ну, а как твой?..» Спросила после долгой паузы, и пауза эта была неслучайной. Несколько месяцев они предпочитали вообще не говорить о Славе. И виновата была та вечеринка — Женя ездил в командировку, на Дальний Восток, и к Наташе закатились Таня со своим Славиком и приятель Славика, Миша. Ну, посидели, покрутили магнитофон, Миша потерся возле нее, но так, в меру, ничего она ему не позволила. И только утром, на другой день Наташа обнаружила, что Слава забыл у нее свой портфель, забыл или оставил специально, кто знает. Наташа сразу позвонила Татьяне: «Как быть, не захватить ли мне на работу, встретимся, я передам тебе». Татьяна разохалась: вечер был у нее занят, не могла она почему-то подъехать и к метро, где они обычно встречались, поэтому, предложила она, пусть вечером Слава сам и заедет за портфелем. В конце концов, он забыл, пусть он и беспокоится, в следующий раз не будет тетерей.

Но Наташе идея эта совершенно не понравилась. Нет, ничего особенного она не предчувствовала, но вот не понравился ей такой вариант — и все. И она долго еще созванивалась с Таней, предлагала, чтобы Слава не заезжал к ней домой, а подъехал бы куда-нибудь к центру. Но Татьяна подняла ее на смех: да не съест он тебя, парень он тихий!