Горожане солнца

Напор веселья все увеличивался. Надрывалась и ускорялась шарманка оттуда, где неистовствовал и выплясывал Волк, высовывая морду наружу, бодро аукая стенам. Домовой хохотал и распевал во весь голос, Медведь приседал и умоляюще воздевал к стенам руки, а Трубочист протягивал прожекторам мешок конфет и. доверительно кивая, пересыпал из рук в руки… И это тянулось бы бесконечно, но тут — переломилось, передумало наконец что-то на стенах, прожектора мигнули и сбавили ярость.

Снег посыпался с зубчатых решеток наверху ворот. Цепи поползли с нехорошим лязгом. Плахи ворот встряхнулись. Узкая щель обозначилась между ними. И, стеная, повреждая воздух унылыми возгласами механизмов, ворота стали разваливаться шире, шире, пока не раскрылись совсем.

Снегурочка увидела пустынный двор, угрюмые здания партизанских казарм по бокам, псов, надрывающих цепи, и продолжение рельсов, что блистали в снегах и скрывались в черной дыре подножия башни. Галдя и махая фонариками, сыпались со стен и заполняли двор партизаны.

— Валяй помалу, помалу валяй, — призывали их голоса, и хохот скакал в морозном воздухе.

Смесь счастья, ужаса и недоверия окрасила лица членов отряда. Сорока так и застыла, разглядывая открывшийся путь. Другие, наоборот, уже лезли и суетились… Не сразу совладав с собой, Дед Мороз приказал:

— На вагон, деточки! Вперед, миленькие!

И бросился первый, подхвативши полы тулупа. За ним в кабину бросились остальные. Просто давка началась на трапе! А внутри уже вовсю бесновался Волк, натягивались рычаги и разъярялась топка. Труба изрыгнула пламенный вопль. Миг — и колеса стрельнули горячей ржавчиной, и все колоссальное здание паровоза мягко тронулось и покатилось на партизан.

— Пошел, родименький! — орал и рыдал Волчище, едва не лопаясь от натуги и вращая стальной шуровкой.

Свистанули клапаны, захлебнулась пламенем печь, и приборы показали безумные цифры. Сорока, вцепившись в Снегурочку, завизжала, но в грохоте визг этот был словно вата. Партизанская ночь в окошках, с багровыми огнями и блеском железа, медленно-медленно проваливались назад.

Партизаны бежали вдоль колес и поодаль, кричали что-то — не разобрать, дружественное или враждебное. Несколько партизан копошились впереди на рельсах, но перед растущим паровозным рогом бросились наутек, и спустя секунду забытый ими инструмент хрустнул под бронебородой. Никто в кабине не успел даже испугаться, прежде чем поняли: партизаны перевели стрелку, чтобы направить поезд в метро! Башня теперь надвигалась все неуклоннее.