Горожане солнца

Все вообразимые виды игрушек лежали тут в таинственной и пышной смеси. Обманчивые игрушки-мечты: пластмассовые принцессы и единороги, глиняные поэты, жестяные витязи, скоморохи, чародеи — все, чей образ продляет жизнь за ту границу, которую самой жизни не преодолеть, и вместе с ними ужасные игрушки-опухоли, которые, никуда не маня, зарождаются в самой сердцевине жизни и питаются ею: герои мультфильмов, нарисованных слепцами, солдаты, изготовленные трусами, куклы-красавицы с кровавыми присосочками под платьями… Игрушки-поводыри: медведи, куры, лодочки, аэропланы, грузовики, в любой момент по воле ключа и пружины готовые пуститься бегом, вплавь, влет, в неизвестно какие края, по пути указывая места индейских засад, алмазных жил, зарождающихся вулканов; и просто игрушки-какашки, передразнивающие жизнь без вреда и без пользы: пластмассовые пистолеты, телефоны, фотоаппараты, автомобили — точные и скучные подобия настоящих вещей… Горы плюшевых зверей с за́мками на вершинах и рельсами, проложенными прямо по мохнатым спинам и животам…

А на вершине горы в квадрате солнечного света бортмеханику предстали бы танки, задравшие дула, индейцы, вскинувшие томагавки, пиратские пушки, наведенные вверх, — и в центре этой наспех составленной армии сам Бормотехник, сжимающий натянутый лук со стрелой…

Это богатство Бормотехнику добыли чудесные слоники. Всю силу своей иссохшей, изъеденной электроучением мысли Бормотехник некогда бросил на их создание. Их уши были способны уловить горестные призывы потерявшейся вещи. Гибкий хобот вытягивался на любую длину и проникал в любую замочную скважину. Шкура приобретала какой угодно цвет и сливалась с окружающим. Бормотехник выпускал своих добытчиков в полночь. Утвердившись в окошке башни, бормоча, сморкаясь и утешаясь крепким гаечным табаком, он просиживал в ожидании до рассвета. Несли ему не только игрушки: попадались тут и взрослые вещи, к которым при жизни хозяин относился как ребенок — отчего вещь, потерявшись, могла быть учуяна слониками… В нетерпении хватал Бормотехник добычу. Его пальцы тряслись от жадности. Когда приходил последний слоник, он пересчитывал всех, запирал, а потом залезал в котел и играл и играл, иногда по многу часов подряд, даже не вылезая на поверхность игрушек, а пробираясь по тайным ходам внутри их куч.

Но вот однажды слоники не вернулись вовремя.