Гортензия

Он так и не смог прикипеть душой к кому-то. Ни одна из тех, кого он встретил на своем пути, не зацепила. Так и не стала своей. Не смогла занять особое, постоянное место в его жизни. Многие, почти все – страсть как желали, но ни у одной не получилось стать его любовью навсегда.

А она? Она, пожалуй, смогла бы стать той, что закроет своим присутствием все и всех. Не прилагая никаких усилий, оказалась бы единственной из женщин, самой пресамой. Лучшей. Своей. Обожаемой до фанатизма. И любимой так, как никого и никогда он не любил. Он бы точно поставил ее пьедестал и встав перед нею на колени, не уставал бы ежедневно, ежечасно благодарить Всевышнего за то, что она, эта прелестная девочка с точь-в-точь такой же, как у него, родинкой на щеке, есть в его жизни.

Но вот как раз ее-то он и не признал, когда встретил. Дважды в жизни пересекался с ней нос к носу, но не распознал намеков все еще холившей и лелеявшей его Судьбы. Не узнал. Не понял, что своя. Не почувствовал ту незримую нить, которая их связывала на самом тесном и самом важном – генном уровне.

3

Девочка… Она появилась на свет майским вечером. Прекрасным, теплым вечером, пахнущим сладкой сиренью вместе с едва уловимым запахом свежей травы и полумокрой земли, не успевшей еще до конца просохнуть после очередной весенней грозы.

Чудесный весенний день легко принял в свои объятья маленькую крошку. Перед этим, правда, все утро проплакав от души со всей своей дождливой мощью, рыча грозными раскатами и пугая людей невероятного вида блестящими молниями на сумрачном небе. Проревев навзрыд (словно зная заранее о всей той невыносимой боли, которую приготовила злодейка-судьба готовящейся появиться на свет малышке), сердобольный майский день под порядковым номером одиннадцать, наконец, успокоился. И к вечеру нежно принял в свои объятья маленькое создание с необычным именем и с такой же необычной (врагу не пожелаешь какой!) судьбой.

Девять месяцев, примерно и не особо докучая, девочка отсидела в животе у мамы. Правильно развивалась: крошечное плодородное яйцо с набором хромосом XX, на исходе второго месяца ставшее эмбрионом с личиком, носиком, ручками-ножками, зачатками пальчиков (вес – 4 грамма, длина – 3 сантиметра). К концу третьего месяца эмбрион превратился в полноценный плод, волшебно увеличившийся практически в пять раз за один месяц – ну не чудо ли? На 12 неделе сердце малышки активно работало, делая 140 ударов в минуту. Она хмурила бровки, старалась сжимать кулачки и пыталась сосать палец, отпечатки на котором сформировались чуть позже – на пятом месяце беременности. В 23 недели девочка уже видела сны, слышала голос матери и активно шевелилась внутри. “Все как по учебнику. Плод развивается без патологий, мамочка. Вы молодцы!”, – на УЗИ их обоих хвалили.

Внутри материнской утробы плод чувствовал себя безопасно: плавал в воде и получал кислород через плаценту. Появившись на свет, младенец попал в другой мир: более холодный (температура окружающей среды вмиг изменилась с маминых 36,6 до 24). Вместо привычной воды – воздух, вместо хорошо знакомой темноты – яркий свет. Вместо безопасного уюта внутри мамы – гравитация, шум, звуки, запахи, чьи-то чужие руки. И дышать ей уже пришлось своими легкими, самой. Такой вот непростой мгновенный переход от одного образа жизни к другому.

Новорожденная вошла в этот мир со сжатыми кулачками и с плотно прижатыми к тельцу ножками и ручками. Девочка словно все про себя знала заранее и собиралась отбивать болезненные пинки судьбы с начальных минут своей жизни. Так и случилось: первый удар под дых неожиданно прилетел ей от родной матери.

– Чудесная здоровая девочка! Красавица какая! Поздравляю, мамочка! Твердая восьмерка по шкале Апгар, – удовлетворенно произнесла врач.

Кроха и вправду была хороша. И если бы врач-анестезиолог в акушерстве Вирджиния Апгар, придумавшая систему быстрой оценки состояния новорожденных, взглянула на эту малышку, то с улыбкой на губах удовлетворенно кивнула бы головой и отметила хорошие показатели. Вот ведь еще одна из многочисленных несправедливостей судьбы: Вирджиния Апгар, так много сделавшая для развития акушерства, искренне заботившаяся о новорожденных, сама никогда не была замужем и не имела собственных детей!

Ну почему одних Фортуна осыпает дарами ни за что, а других игнорирует, хотя должна бы на руках носить!? Ну почему? Отчего Судьба такая незрячая и всегда выбирает не тех, совершенно не тех в свои фавориты?! Хотя… Ответ очевиден: у этой своенравной Мадам глаза закрывает повязка, поэтому и осыпет она своими поцелуями щедро не того, кто этого действительно достоин. Поэтому и счастье – слепое, и удача – незаслуженная.