Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения

По национальному составу 3543 чел. были чеченцами, 441 ингушами, 33 осетинами, 298 русскими и 237 чел. представляли прочие национальности⁵⁶⁶.

С конца декабря 1941 г. дивизия занялась боевой учебой. Был установлен напряженный распорядок дня: в 6.00 – подъем, до 7.30 – уборка лошадей, до 8.00 – утренний туалет, затем завтрак и пятичасовые дневные занятия. После обеда и дневной уборки лошадей следовали трехчасовые занятия, вечерняя уборка лошадей и ужин⁵⁶⁷.

Однако на практике организовать работу по боевой подготовке частей дивизии не удалось. Согласно постановлению Военного совета СКВО от 27 февраля 1942 г., 5 марта дивизия была проверена комиссией округа во главе с полковником Волковым. Результаты проверки выявили неудовлетворительное состояние всех сфер жизни дивизии. Планирование боевой подготовки штабом дивизии было поставлено неудовлетворительно: приказы не были спущены в подразделения, планы контроля и проверки не разработаны; программы и расписания командирской учебы не объявлены. При учебной тревоге в полках наблюдался «большой шум и растерянность командного состава». Караул нес службу с грубейшими нарушениями; караульных помещений не имелось, а постовых ведомостей не велось вообще⁵⁶⁸. В результате окрестное население беспрепятственно проникало в расположение дивизии в любое время суток.

Дивизия не была укомплектована огнестрельным оружием, снаряжением, что существенно затрудняло боевую учебу. Конский состав на 96–97 % был в плохих телах и для верховой езды не годился⁵⁶⁹.

Бытовые условия в дивизии были неудовлетворительными. «Во всех помещениях грязь, некультурность, элементарные правила гигиены отсутствуют», – сообщалось в материалах проверки. В дивизии была зафиксирована стопроцентная вшивостъ⁵⁷⁰.

Политико-моральное состояние личного состава в целом комиссия характеризовала как здоровое, но в то же время отметила широкое распространение пьянства, в том числе и среди чеченцев⁵⁷¹.

Самой серьезной проблемой в дивизии стало дезертирство личного состава, в том числе групповое. Комиссия СКВО постаралась найти объективные причины широкого распространения тяжких воинских преступлений. «Слабая постановка партийно-политической работы среди рядового и начальствующего состава, – отмечалось в заключении комиссии, – тяжелое материальное состояние бойца, плохое питание, необеспеченность другими видами довольствия, либеральное отношение командования к нарушителям дисциплины привели к массовым случаям дезертирства из частей и подразделений»⁵⁷².

Приводились конкретные данные: в декабре 1941 г. дезертировало 26 чел., в январе 1942 г. – 247 чел., в феврале 1942 г. – 201 чел. Нередко дезертирства совершались группами. Убыль личного состава в связи с дезертирством за весь период существования дивизии с декабря 1941 г. по март 1942 г. составила 742 чел.⁵⁷³ (18,73 % от списочного состава). Из числа дезертировавших добровольно вернулись в части 101 чел. Удалось задержать 61 дезертира, из которых было осуждено 18 чел.⁵⁷⁴ Следует отметить ошибочность бытующей в некоторых публицистических и популярных исторических изданиях точки зрения о том, что чеченцы дезертировали с оружием в руках, ибо ни стрелкового, ни артиллерийского вооружения дивизия так и не получила до момента своего расформирования в апреле 1942 г. Согласно постановлению ГКО № 00894, вооружение и обеспечение необходимым снаряжением формировавшихся стрелковых бригад и кавалерийских дивизий за счет ресурсов НКО предусматривалось только после того, «когда дивизии будут укомплектованы всем необходимым из местных ресурсов и проверены специальной комиссией округа»⁵⁷⁵. Возможно, поэтому дезертирам выносились достаточно мягкие наказания.

Ответственность за плачевное состояние чечено-ингушской дивизии, очевидно, следует отнести не только на военное командование, но и на политических руководителей ЧИАССР, которые не добились качественного отбора людского и конского состава, не обеспечили бойцам достойных бытовых условий, не провели доходчивой разъяснительной работы с бойцами и населением. Именно эти задачи Государственный Комитет Обороны возлагал на местные органы власти. 29 апреля 1942 г. командование дивизии в докладной записке генерал-инспектору кавалерии РККА О.И. Городовикову доносило, что «большая часть работников республики подошла к вопросу кампанейски. Многие постановления СНК ЧИАССР не дошли до исполнителей»⁵⁷⁶. Командование дивизии неоднократно ставило вопросы о бытовом положении частей перед СНК и обкомом, но они не решались.