Горы и оружие

— Тетя скоро вернется, — сказал он Куле и пошел с Кэти по берегу, а дети — за ней, и убежали, лишь когда он кликнул одну из женщин, которые стирали, колотя одежду в скудно текущей речной воде. Твердо держа Кэти под руку, он повел ее через деревню. Не все курды собрались в амбаре, было их в избытке и здесь — своих и приезжих, греющихся на горном солнце (и тут же рядом винтовка) или присевших на корточки над частями и обломками моторов и шасси. Курды попивали чай, посмеивались, окруженные тощими, в навозных струпьях, собаками древней гончей породы. С десяток горцев сидело на плоской земляной крыше овчарни вокруг 80-миллиметрового миномета, глядевшего широким дулом вверх, в пустоту.

Когда деревня осталась позади, Мак-Грегор сказал:

— Тут возникает новый фактор, который изменит для курдов всю ситуацию.

— Они вечно возникают, эти «факторы», — сказала Кэти. — В особенности у тебя. Ты их изобретаешь.

— Уж этого-то фактора я не изобретал.

— Посмотрим еще, убедителен ли твой фактор.

— Все крупные государства-нефтепотребители не сегодня-завтра воспылают интересом к курдским горам.

— Отчего бы вдруг?

— ИННК уже порядочное время бурит здесь скважины, и мы открыли два весьма значительных месторождения. Во-первых, чрезвычайно богатую нефтяную залежь, которая тянется, вероятно, миль на сорок под этими горами, как раз на курдском пограничье с Турцией, Ираком и Ираном.

— Но ведь ты и прежде об этом знал.

— Я только предполагал. Теперь же мы подтвердили бурением.

— Так. А во-вторых?

— Вторая находка даже важнее первой. Это обширное месторождение природного газа, ряд протяженных резервуаров, сообщающихся друг с другом на глубине примерно полутора тысяч метров, — иными словами, добыча не будет сопряжена с особыми трудностями.

— А кто захочет возиться с природным газом в этих горах?

— Через десяток лет миру грозит повальная нехватка углеводородов, так что за эти места неизбежна такая же драка, какая идет теперь повсюду, где разведаны новые запасы.

— А курдам известно об этих месторождениях? — спросила Кэти.

— Думаю, что да. Во всяком случае, известно, что я являюсь лицом, ответственным за проводимую здесь геологоразведку, и что теперь ИННК шлет меня сюда почти что каждый месяц. Курды следят за ходом нашего бурения.

— Но разве эти горы не относятся к зоне, где добычу нефти ведет сам Иран, не предоставляя никому концессий? Как же смогут вмешаться иностранцы?

— К несчастью, — сказал Мак-Грегор, замедляя шаг, чтобы придать весомость своим словам, — месторождения выходят за границы Ирана. Так что стоит лишь Ирану приступить к добыче, и все тут же кинутся урывать себе кусок. И тогда начнется свалка с участием курдов, турок, иранцев, арабов, американцев, англичан и мало ли кого еще. Можешь представить, что ждет курдов, если они не сплотятся и не подготовятся заранее.

Резким ударом носка Кэти отбросила с дороги белый камешек. Поглядела неприязненно на голые горы.

— Тем более нечего тебе ввязываться, — сказала она. — Ты бессилен остановить ход событий.

— Я еще не ввязался, — ответил Мак-Грегор.

— Но ввяжешься — и опять попусту загубишь годы жизни. За помощь иранским азербайджанцам ты отделался домашним арестом. Теперь иранцы накажут тебя не в пример суровей, если снова уличат в участии.

— Тогда было иное дело. И ты участвовала там не меньше моего.

— Тогда мы были молоды, — возразила она. — Теперь же постарели, и поздно тебе впутываться в курдскую затею, столь же безнадежную.

— Возможно, ты и права, — сказал он удрученно. — Возможно…

Они прошли уже половину каменистого подъема; помолчав, он сказал:

— Трудно стоять в стороне сложа руки, когда знаешь, что нависло впереди. Вмешательство иностранцев всегда чревато наихудшим. А они не преминут вмешаться. Они найдут способ разделить и обессилить курдов. Именно так всегда и получается.

Кэти остановилась, тяжело дыша.

— Будь прокляты эти горы! — сказала она с сердцем. — Все это горнокаменное идиотство!

Он подождал, пока она отдышится.

— А бывало, тебе в этих краях нравилось даже больше, чем мне, — мягко напомнил он.

— Теперь я их ненавижу. К тому же ты всякий раз принимаешься здесь робройствовать.

В 1952 году у Мак-Грегора в лаборатории бывшей Англо-Иранской компании случился взрыв, и Кэти читала потом ему, ослепшему на время, вслух предисловие Вальтера Скотта к «Роб Рою». Скотт описывает там, как горный клан Мак-Грегоров, к которому принадлежал Роб Рои, лишили свободы, земель и наследственных прав и даже запретили постановлением парламента носить родовое имя Мак-Грегор.

— Я не робройствую, — возразил Мак-Грегор, хмурясь, хоть он уже научился не принимать всерьез насмешек Кэти. — Просто я считаю, что курды окажутся в безвыходном положении, если не станут действовать.

— Да знаю же я. Знаю! — вырвалось у нее.

И Мак-Грегор поспешил истолковать это как выражение согласия на его помощь курдам. Согласия неохотного, но и на том спасибо. Молча, рука об руку, они стали спускаться назад к сланцевым косогорам, как вдруг услышали два выстрела. Затем донесся чей-то крик: «Кузан! Кузан!» («Убийца! Убийца!»)