«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война

В отличие от митрополита Ефрема, активную деятельность в это время развернул епископ Белгород-Днестровский и Измаильский Антим (Ника), принявший 10 марта 1944 г. руководство епархии от епископа Поликарпа. В его докладной записке Патриарху Никодиму от 24 июля 1944 г. говорилось: «17 марта с.г. я созвал их на конференцию в Измаиле, пользуясь чем, был введен в курс дела касательно всей территории епархии. В центре внимания этой конференции была культурная и миссионерская проблема с выявлением роли священства в прошлом, а также необходимость, чтобы сегодняшний священник вернул себе положение главы общественной жизни через евангельскую доброту и методический труд. С этой целью была определена и программа деятельности, охватывающая все стороны проявления священства и сегодняшние обстоятельства. Но в начале апреля месяца стремительно развивающиеся военные события резко прервали осуществление наших проектов. Началась эвакуация церковного имущества, семей клириков, постепенно эвакуировалась и часть клириков. Хотим уточнить, что, в то время как лавина противника стремительно и беспрепятственно неслась на нас, все же 88 священников и дьяконов добровольно взяли на себя миссию обеспечения религиозного существования верующих и разделения с народом любой судьбы, оставаясь на месте в это смутное время…

В день 24 апреля, на Пасху блаженных, я служил на кладбище г. Измаил парастас за всех от века почивших героев Рода и остальных верующих, усопших во имя Господне. Поскольку на день 24 апреля и 6 мая с.г. военное положение улучшилось, я распорядился срочно отозвать к местам служения эвакуированных клириков, начиная с благочинных и глав миссионерских ассоциаций. Между 18 и 22 мая и 3–6 июня с.г. я посетил ряд местностей в зоне фронта, на нижнем Днестре, совершая религиозные службы среди солдат, адресуя им слова ободрения, раздавая им крестики, иконки и религиозную литературу… в первой половине июля месяца, от 1–14, мы организовали цикл пастырских конференций в наиболее важных центрах всех четырех уездов епархии… В этих конференциях я принимал участие лично, будучи сопровожден отцами-советниками: Михаилом Маданом и Василе Константином, а также миссионерским инспектором отцом Якобом Петрованом… Мы будем продолжать и впредь как можно чаще находиться среди клира, народа и воинства для поддержания в их душах огня веры и стойкости. С этой целью мы проектируем организацию в течение августа месяца ряда религиозных миссий для народа вокруг святых монастырей, по случаю храмовых праздников, с участием клириков и большого числа верующих»[1049].

Однако уже через месяц епископ Антим уехал из своей епархии в Румынию, где позднее сотрудничал с новыми коммунистическими властями страны. В целом накануне прихода советских войск значительная часть православного духовенства Бессарабии во главе с архиепископом Кишиневским и митрополитом Бессарабским Ефремом (Енэческу) и его викариями, вместе с частью церковного имущества, добровольно или принудительно уехала в Румынию. Митрополит Ефрем выехал из Кишинева 20 августа и через два дня – вечером 22 августа, перешел румынскую границу в районе реки Прут в соответствии с решением светских властей Бессарабии.

Архимандрит Варлаам (Кирица) так описывал отъезд митрополита Ефрема: «…архиерей уехал сам на епархиальной машине и предоставил всех своих сослуживцев самих себе. Его не интересовала даже судьба своих келейников. На их вопрос: «Как нам быть в случае Вашего отъезда?», он отвечал: «Что мене – и вам? Ничего со мной не имеете, и я ничего с вами не разделяю». Также начальников монастырей, собравшихся к нему, «благословил» решать каждому вопрос, как Бог на душу положит. Так он и выехал, как беглец, и, по слухам, еле-еле выскочил из советского мешка при р. Прут, оставив после себя людей, свободно вздохнувших и ничуть не сожалеющих о его побеге. Если большая часть городского и сельского духовенства, благодаря исключительно мерзкой и лживой немецкой пропаганде, эмигрировала в Румынию, то монахи остались в подавляющем большинстве. Лишь настоятели монастырей: Жабка, Каларашевка, Кошеловка, Добруша, Фрумоса, Хынку, Цыганешты, Тобора, Куркь и Хирова – эмигрировали в Румынию. Но с ними выехало лишь по нескольку человек из братии, запуганные настоятелями беглецы»[1050].