Господа ташкентцы

Одним словом, восторженность Nicolas растет до того, что он начинает вскакивать по ночам, кричать, кого-то требовать к ответу, что причиняет Ольге Сергеевне не мало тревоги.

- Maman! - восклицает он однажды, - je sens que le mourrai, mais au moins je mourrai a mon poste! Touchez ma tete - elle est tout en feu! {это факт доказанный!}

- Но ты бы чем-нибудь рассеял себя, - испуганно говорит она, посмотрел бы на наше хозяйство, позвал бы управляющего!

- Oh, maman! все это кажется мне теперь так ничтожным... si petit, si mesquin! {я чувствую, что умру, но, по крайней мере, умру на своем посту! Троньте мою голову - она вся в огне!}

- Но подумай, мой друг, у тебя будут дети; это твой долг, c'est ton devoir de leur transmettre intacts tes droits, tes biens, ton beau nom {твой долг - передать им неприкосновенными твои права, твое имущество, твое доброе имя.}.

- Encore un devoir! quel fardeau! et quelle triste chose, que la vie, maman! {Еще долг! какое бремя! и какая печальная вещь жизнь, мама!}

Но Ольга Сергеевна уже не слушает и посылает к Nicolas управляющего. Nicolas, с свойственною ему стремительностью, излагает пред управляющим целый ряд проектов, от которых тот только таращит глаза. Так, например, он предлагает устроить на селе кафе-ресторан, в котором крестьяне могли бы иметь чисто приготовленный, дешевый и притом сытный обед (и богу бы за меня молили! мелькает при этом у него в голове).

- Понимаешь? понимаешь? - толкует он, - я не того требую, чтоб были у них голландские скатерти, а чтоб было все чисто, мило, просто! - понимаешь?

Потом, не давши этой идее дальнейшего развития, он переходит к пчеловодству и доказывает, что при современном состоянии науки ("la science!" {"наука!"}) можно заставить пчел делать какой угодно мед липовый, розовый, резедовый и т. д.

- Понимаешь? понимаешь? я люблю липовый мед, ты - резедовый... и мы оба... понимаешь?

Наконец бросает и эту материю, грозит управляющему пальцем и с восклицанием "я вас подтяну!" - убегает к maman.

- Maman! да тут у вас какие-то Каракозовы завелись! - разражается он.

С этих пор кличка "Каракозов" остается за управляющим навсегда.

----

Наконец Ольга Сергеевна вспоминает, что в соседстве с ними живет молодой человек, Павел Денисыч Мангушев, и предлагает Nicolas познакомиться с ним.

- Опять какой-нибудь Каракозов? - острит Nicolas.

- Нет, мой друг, это молодой человек - совсем-совсем одних мыслей с тобою. Он консерватор, il est connu comme tel {известен как таковой,}, хотя всего только два года тому назад вышел из своего заведения. Вы понравитесь друг другу.

- Гм... можно!

Павел Денисыч Мангушев живет всего в десяти верстах от Персиановых, в прекраснейшей усадьбе, ни в чем не уступающей Перкалям. В ней все тенисто, прохладно, изобильно и привольно. Обширный каменный дом, густой, старинный сад, спускающийся террасой к реке, оранжереи, каменные службы, большой конный завод, и кругом - поля, поля и поля. Сам Мангушев - совершенно исковерканный молодой человек, какого только возможно представить себе в наше исковерканное всякими bons и mauvais principes {хорошими и дурными принципами.} время. Воспитание он получил то же самое, что и Nicolas, то есть те же "краткие начатки" нравственности и религии и то же бессознательно сложившееся убеждение, что человеческая раса разделяется на chevaliers и manants {рыцарей и мужиков.}. Хотя между ними шесть лет разницы, но мысли у Мангушева такие же детские, как у Nicolas, и так же подернуты легким слоем разврата. Ни тот, ни другой не подозревают, что оба они - шалопаи; ни тот, ни другой не видят ничего вне того круга, которого содержание исчерпывается чищением ногтей, анализом покроя галстухов, пиджаков и брюк, оценкою кокоток, рысаков и т. д. Единственная разница между ними заключалась в том, что Nicolas готовил себя к дипломатической карьере, а Мангушев, par principe, {из принципа.} всему на свете предпочитал la vie de chateau {жизнь в поместье.}. В последнее время у нас это уже не редкость. Прежде помещики поселялись в деревнях, потому что там дешевле и привольнее жить, потому что ни Катька, ни Машка, ни Палашка не смеют ни в чем отказать, потому что в поле есть заяц, в лесу - медведь, и т. д. Теперь поселяются в деревнях par principe, для того, чтоб сеять какие-то семена и поддерживать какие-то якобы права... Таким образом, если для Nicolas предстояло проводить в жизни шалопайство дипломатическое, то Мангушев уже два года сряду проводил шалопайство de la vie de chateau.

- Vous autres, gens de l'epee et de robe {Вы, люди военные и чиновники.}, - обыкновенно выражался Мангушев, - вы должны администрировать, заботиться о казне, защищать государство от внешних врагов... que sais-je! Nous autres, chatelains, nous devons rester a notre poste! {и прочее! Мы, помещики, должны оставаться на нашем посту!} Мы должны наблюдать, чтоб здесь, на местах, взошли эти семена... Одним словом, чтоб эти краеугольные камни... vous concevez? {понимаете?}