Господарь

При первом же прикосновении, вещество посыпалось с удивительной лёгкостью, его крепость была иллюзорной. Оба товарища удовлетворённо переглянулись, и продолжили с увеличившейся энергией. Спустя несколько мгновений, расковыривать стало нечего, шпаклёвка превратилась в кучки пыли у порога. Петли проржавели насквозь и, издав предсмертный крик раненного зверя, заклинили. Обладающему большой физической силой, Ростиславу пришлось изрядно попотеть. Виктор, было, предложил сбегать за подмогой. «Подожди. Я за парнями сгоняю». «Чё бегать, чё бегать! Толкать надо! Эх, навались!»

Одна половинка, с ужасным скрипом, потихоньку стала открываться. Подключился Витя. «Да-вай, родная! Пошла! Пошла!»

Наконец, момент истины настал, дверь открыта настежь, путь свободен. Друзья вошли в помещение. Внутри оказалось довольно светло. Через грязные окна проникало достаточно света, чтоб иметь возможность всё нормально рассмотреть. Снаружи, казавшееся маленьким, внутри здание выглядело достаточно просторным. С потолка и стен причудливой бахромой свисала паутина. Со стен, сквозь такую вуаль, печально взирали лики святых и ангелов. Краски фресок ничуть не потускнели и, даже, при этом неярком свете, радовали взор своей свежестью. Ребята, с восторгом и неким трепетом, осматривались вокруг. Радостное возбуждение сдерживала неясная тревога. Наверно, нечто подобное чувствовал Колумб, впервые ступив ногой на землю Нового света. У противоположной стены, около уцелевшего иконостаса, на невысоком каменном постаменте, находился огромный ящик, морёного дуба. Наши исследователи медленно приблизились к нему. Лежащий на каменном полу, толстый слой пыли полностью заглушал шаги.

«Как по ковру идём. В таком помещении эхо хорошее, а нас абсолютно не было слышно», – заметил Виктор. «Пыль всё глушит». «Это что такое? Как думаешь?» «Полагаю – что-то, навроде, гробницы. Сейчас посмотрю».

Ящик состоял из толстых досок, сбитых, между собой, огромными коваными гвоздями, и, вдобавок, обитый снаружи, широкими полосами кованного же железа. Вся, видимая поверхность ящика, покрывалась непонятными письменами и знаками. Время благосклонно отнеслось к сим образцам искусства резьбы по дереву и, при определённой сноровке, их можно было разобрать. Рост наклонился и внимательно вглядывался в знаки. Левой рукой захотел смахнуть пыль, но, как только дотронулся до поверхности, сразу, испуганно отдёрнул руку и быстро отступил на шаг. Его лицо заметно побледнело. «Ты чего?! «

«Не знаю… Показалось – ящик завибрировал от моего прикосновения. Чертовщина какая-то».

«Это руки у тебя дрожат от напруги. Сильно перенапрягся, когда двери открывал. А что там написано? Не разобрал?»

«О, это совсем интересно и необычно. Здесь и на старославянском языке есть тексты, похоже цитаты из Библии. И на латыни надписи, и на древнегреческом. Но самое загадочное – полно иероглифов. Я в них не силён, но предполагаю это китайский язык. Ещё полно распятий. Вот, смотри, это православный крест, а это, так называемый, кельтский. Видишь?»

Витя наклонился, чтобы получше рассмотреть знаки. В какой-то момент, он поскользнулся и, дабы не упасть, схватился рукой за саркофаг. Теперь настала его очередь отдёргивать руку. Он испуганно глядел на правую ладонь. По ней тонкой струйкой весело текла кровь и капала на загадочный ящик, полностью залив кельтский крест. «О, блин!»,– громко вскрикнул. «Ну, ты, брат, даёшь! Как это случилось? Дай, посмотрю». «Взялся, за чёртов гроб, а там гвоздь! «

«Не чертыхайся. Храм, как ни как. Сейчас перетяну, рана не глубокая. Заживёт скоро». Найденной в кармане верёвкой, он перетянул запястье товарищу.

«Видишь, уже не течёт. Я же говорил, всё будет нормалёк. Пока вернёмся в лагерь, ранка подсохнет, и я перевяжу её. У меня есть и бинт, и зелёнка. Ты у нас папаша многодетный, посему, до моей свадьбы заживёт». «А заражения не будет? Гвоздь не ржавый?»

«Ничего не будет. Не знал, что ты такая неженка! Не боись, усё будет океюшки, как говорит Задорнов. И запомни, любая мысль материальна. При позитивном настрое плохого не может случиться никогда». «Тебе хорошо говорить. Не ты руку проткнул».

«Всё. Не ной. Ты мужик или где? Сейчас, пару минут, ещё осмотрюсь здесь немного, и пойдём».

При повторном осмотре, Ростислав заметил, щели между досками гробницы, как и в случае с дверями, оказались замазаны какой-то дрянью. На дальнейшее изучение времени не хватило, Витёк сильно волновался за свою травмированную руку. Решив, про себя, чуть позже вернуться, он повёл раненого в лагерь. Дровами пришлось нагрузиться за двоих, друган откровенно сачковал. На стойбище сладкую парочку давно ждали. «Вы где пропали? Час вас не было? Валя голос сорвал, аукал?» «Что с рукой?»

«Мы там такое нашли! Чудо! Старинная церковь стоит. И гроб в ней чей-то большущий. Витька об него поранился».

«Я случайно. Хотел опереться, а там гвоздь торчал. Ну, я на него, со всей дури, и навалился. Ничего страшного, конечно, но только болит, зараза, сильно».