Господарство Псковское

Ещё звенели мечи внизу на дракаре, но всем нашим было понятно, что уже всё, ещё миг – и победа упадёт в подставленные ладони. Оглянулся на Бивоя, показал рукой на якорь, кивнул утвердительно. Получил в ответ такой же короткий кивок-понимание и задрал голову. Парусов нет, убрали, молодцы. Мимо тяжело пробухали сапогами о настил палубы матросы, спешившие к якорю. Как тяжело бегут, броня вниз давит? Упустили мы этот момент. Надо бы физической подготовкой команды тоже заниматься, а то ногами еле перебирают, пыхтят, тяжко им.

Затихли звуки боя, перестали звенеть мечи, и только стоны раненых и просьбы добить слышались с обеих сторон шхуны. Облокотился на борт и осмотрел дракар. Внизу осторожно переступали через обломки румов бойцы, проверяя уколами мечей лежавших вповалку противников. Начали поднимать наверх своих и чужих раненых. Хоть и мало оставалось нападавших после нашей стрельбы, но сопротивление они оказали яростное. Страшно подумать, чем бы закончился бой, если бы не пушки. Перешёл к правому борту, а там уже начался сбор и передача трофеев.

Надо подсчитать наши потери. Во время боя только и успевал заметить краем глаза, как опускались вниз то один, то другой боец на палубе. Очень плотный был обстрел, да с двух сторон. Если бы не броня… Какого лешего на нас полезли? Грабили бы себе потихоньку побережье, мы бы только спасибо сказали таким союзничкам, так ведь не удержались, зла не хватает, сами полегли и наших сколько побили.

– Боярин, тебе бы к Иве пройти…

– Зачем? – поворачиваюсь к Ждану.

– Да ты на себя-то посмотри. Из плеча стрела торчит. Как ходишь-то, больно же?

Чёрт, верно, а я и не чувствую. И сразу же, как только посмотрел на пробитое плечо, навалилась жгучая дёргающая боль и рука онемела. А я-то ещё думал, почему пальцы постоянно скользят, а это они у меня в крови все. Палубу заляпал…

– Потери есть?

– Есть, – скривился старшина. – Раненых семеро, тяжело трое. Двое убитых… – заторопился, оправдываясь: – Стрелами всех побили и поранили. Убитые оба с носового скорпиона, живого места нет, стрелами искололи. На дракарах всё чисто прошло, ни царапины. Да и арбалетчики не оплошали. Кто ж знал, что у норманнов столько лучников?

– Да уж. Теперь-то навоевались? Или мало всё ещё?

– Да мы-то при чём? Они же первые начали.

Я даже недоумённо в лицо Ждану всмотрелся, не смеётся ли? Очень уж знакомая отговорка, извечная. Вроде нет, на полном серьёзе оправдывается.

– Хорошо. Ты тут командуй, я к Иве пойду, дёргает что-то. Горивой где, я его вообще не видел?

– Ты только не ругайся, боярин. Это он приказал тебе ничего не говорить…

– Что?! – остановился, разворачиваясь в ярости к старшине и потревожив руку. Ослепительная вспышка полыхнула в голове, заскрипел зубами, охнул, повёл глазами в сторону, пытаясь чем-нибудь отвлечь, успокоить себя. Пустяки, это всего лишь боль.

– Да он с абордажниками на первый дракар полез. Жив, жив, ни царапины, ты только успокойся! – зачастил Ждан, опасливо отступая назад.

Я яростно, но в то же время с облегчением выругался. Ну, держись, Горивой. Перевяжусь, поговорим.

Очнулся, темно вокруг. Где это я? Ни пошевелиться не могу, ни продохнуть. Хотел позвать кого-нибудь, но пересохшее горло смогло только что-то еле слышно прохрипеть. Заполошно заколотилось сердце, выпрыгивая из груди, гулкими ударами отдаваясь в ушах. Навалился липкий страх, стал хватать холодными ручонками. Дёрнулся изо всех сил, свалилась вниз тяжёлая кипа одеял, ворвался в лёгкие чистый воздух, в сером мареве проступили очертания каюты Ждана. Фу-у, а я уже, было, испугался, чёрт-те что подумал. А почему меня так завалили? Попить бы ещё. Осторожно нащупал край койки, свесил ноги. Плечо прострелило резкой болью. Замотал головой, откинулся в изнеможении на переборку, перевёл дух, шумно выдохнув сквозь сжатые зубы. Полегчало. Аккуратно утвердился на подрагивающих ногах, голыми ступнями с облегчением ощутил прохладу деревянных досок, сделал пару шагов к двери. Протянул руку, намереваясь открыть, и чуть не провалился вперёд в резко открывшийся передо мною проём.

– Очнулся, боярин? А я только отошёл за водичкой, очень уж ты хрипел, да вот припоздал.

– Горивой, ты, что ли? – просипел я на выдохе.

– Я, я, не узнал? Попей вот, тёпленькой принёс.

Припал к ковшу, ничего не видя и не слыша, захлёбываясь и обливаясь живительной влагой, глотая жадными большими глотками так, что заболело горло.

– Эка ты торопишься. Пей маленькими глоточками, а то облился весь. Ну, попил? Куда собрался? Тебе отлежаться нужно.

– Где мы? Всё в порядке?

– У берега стоим, отошли чуток от устья, где бой был. Помнишь?

Кивнул головой в ответ. Хоть и темно, но увидел что-то Горивой, потому как продолжил:

– Тут бухточка удобная, встали на якорь. Днём убитых похоронили. Раненых, своих и чужих обиходили. Дракары сюда же перегнали. Ночь на дворе.

– А со мной что? – вроде полегчало, дышать стало легче, горло перестало хрипеть, и в глазах прояснилось.