Господи, сделай так…

Более всего наши десантники прославились в Афгане. Это они определили полный успех сложнейшей операции вторжения. Они первыми приземлились в аэропорту Баграма, нейтрализовали отборную гвардию президента Амина и обеспечили как приземление всего охренительного количества войск и техники ограниченного контингента, так и свержение президента, которому весь контингент будто бы шел на помощь. Так, по крайней мере, командиры объясняли рядовым бойцам вторжения их благородную задачу.

— А почему же мы тогда этого Амина — того? — спрашивали наиболее тупые бойцы.

— А почему он, зараза, морду воротил от нашей помощи? — говорили в ответ бойцы не тупые, а совсем наоборот — полные отличники боевой и политической подготовки.

В общем, если бы не наши десантники, то вместо всех этих удач было бы у нас там одно только говно в складочку, как оно позже и было...

— Вот когда наша десантура пойдет гулять по Москве — ты на тех хатах и отсидишься, — напомнил Серега про свою маляву.

— Если бы что-то сделать, чтобы они вообще никуда не полетели, — мечтательно протянул я.

— Тебе хватит. — Серега забрал у меня кружку.

— А что?.. Нынче такой бардак везде, а сейчас так и выше крыши... Взорвать там у них что-нибудь на полосе... Или командира дивизии долбануть, чтобы его — в больницу, а не в Москву. — Я цеплял одну чушь в другую, лихорадочно придумывая, как можно бы и на самом деле тормознуть вылет десантников. — Если командира выбить из строя, то скорее всего — не взлетят. По крайней мере, завтра. А в таком деле и один день — очень много. За день столько всего может перемениться...

Серега внимательно смотрел на меня, а мне все более нравилась моя идея.

— Серега, помоги мне, а?.. Только узнай адрес этого командира и дай ствол... У тебя же есть ствол?

— И что ты сделаешь?

— Подкараулю его вечером у дома — он же придет с семьей попрощаться... Подкараулю и замочу... И завтра никуда они не полетят... Хорошее дело сделаем... Ты не веришь?..

— Почему — не верю? Ясный пень — хорошее... Убить человека — что может быть лучше?..

— Издеваешься?..

— Не без того... Но это не главное... Подожди меня и никуда не прыгай. Мне надо позвонить... — Серега обернулся Из-за калитки и окликнул меня: — Знаешь, Мешок говорил, что скоро появятся такие маленькие телефончики, чтобы у каждого был при себе, и можно будет перезваниваться с любого места...

— Это он еще балет не смотрел, а если все у них по-лебединому станцуется, то мы будем не перезваниваться, а перестукиваться...

Серега появился минут через двадцать и скомандовал собираться.

— Куда едем?

— В Витебск — все как ты хотел... Вечером идем в гости — постарайся выглядеть подобрее...

— Неужто к командиру?

— Нет — к замполиту.

— Тоже неплохо — и без него, наверное, не взлетят... Почему он тебя пригласил?

— Он не пригласил — он еще ничего не знает... Жена его пригласила.

— Ты знаком с женой замполита дивизии?

— Ты тоже знаком — это наша Галка...

— Постой-постой, та, что “свой парень”?

— А я и позабыл, что мы ее так называли... Зато помню, как называли другие, — с класса пятого, а то и раньше.

— И я помню: говорили — “с бляццой девка”, а я долго не мог взять в толк, что за бляца такая, думал, типа блесны, и совсем не понимал этих придурочных взрослых...

— У меня по этому поводу был забавный разговор с одним грузинским авторитетом. “Дыкий, — говорит, — у вас, у белорусов, язык, и народ, наверно, дыкий. Вы даже в нэжное слово “билят” на конце ставите не “т”, как все нормальные люды, а “ц” да еще и с мягким знаком. Дыкий народ”...

Мы гнали на раздолбанном Серегином “москвиче” в Витебск, пересмеивались, заталкивая поглубже нервную дрожь, и вспоминали Галку — “своего парня”.

У Галки были невероятно рыжие волосы. Этот пылающий костер на голове с раннего детства привораживал к ней восхищенные взгляды. Но ее голос с трещинкой был еще привлекательней, чем медяные космы, если бы только она этим потрескивающим голосом не порола всякую хрень — и без умолку...