Господи, сделай так…

Наша одноклассница, Галкина тезка и тоже чуток рыжая веснушками по носу и вокруг, вздумала оженить Тимку на себе сразу после окончания школы и перед Тимкиной армией. Может быть, и от зависти к Галке, чья скорая свадьба предполагалась такой грандиозной, что к ней уже начали готовиться, запасаясь закусками и раздувая самогонные пары. Галка-вторая вбила себе в голову эту же свадебную блажь и безуспешно скандалила сначала с Тимкой, а потом и с его матушкой. Зверея от злости, она кричала под Тимкиными окнами о чистой любви и грозила утопиться, но предварительно посадить Тимку до конца дней за изнасилование. Тимка хорохорился, что за это столько не дают, но на самом деле несколько пришалел и даже слегка потерял аппетит к барышням. Родители горе-невесты каждый вечер приходили к Тимкиной матушке и виновато оправдывались, что не в силах сладить с дочкой, но, мол, и твой кобель — тоже хорош, и, значит, по всему выходит, что надо их оженить, а то она и правда со дня на день отнесет заявление в милицию. Вот тут Галка и вмешалась в эту маленькую любовную историю, грозящую Тимке крупными неприятностями.

— Чаго ты дуришь? — убеждала она свою тезку. — Навошта табе связывать усю жизнь с этим голодранцем?

— Дык ён мяне сапсавау, — оправдывалась та. — Хто мяне такую возьме?

— Сапсавау не сапсавау... Тожа мне бяда! — отмахивалась Галка. — Деукай меньш — бабай больш... Глянь на сябе — любой возьме, а не за любого идти нада. Я свого Вадика попрошу — он тебе с офицером познакомит. Вот за кого надо идти. Сённи лейтенант, а потым капитан, майор, полковник, и там ужо — заживешь...

И — уболтала.

Тимка для нее готов был... В общем, Тимка практически всегда был готов.

Вскоре Тимка неведомо откуда приволок и, напуская свой обычный таинственный туман, выложил перед нами сшивку затрепанных машинописных листков с какими-то запрещенными индийскими мудростями о любви. Это был наш первый самиздат, хотя и слова такого для нас тогда не существовало. Шрифт был бледным, а местами только угадывался, и мы с максимальными предосторожностями конспирации отложили расшифровку на более удобное время. Наверное, наши предосторожности были или не самыми максимальными, или — чересчур, но Галка что-то такое пронюхала, и в конце концов для расшифровки запрещенных истин мы все собрались у нее.

Там мы скоренько врубились в основную суть древнего учения, разогнули скрепки и, разобрав мудрости в отдельные листочки, взялись вчитываться каждый в доставшееся ему, изредка обмениваясь впечатлениями, потому что и вправду было интересно. Только настырная Галка хотела читать с самого начала и, как положено, по порядку, но чтобы все было понятно.

— А чаму такое дзиунае название? — вопрошала она.

— “Кама” — это по-индийски значит любовь, — объяснял Тимка, гордый своей ролью нашего проводника, — а “с утра”, потому что у них в Индии жара несусветная и этим делом лучше заниматься с утречка. Ну а пишется в одно слово — у них так принято.

— А чаму у кажном новом упражнении — знова девушка? Девушка то, девушка сё, и все еще — девушка? — не отставала Галка.

— Ты про йогов слыхала? — поучал Тимка. — Они все с детства так научились растягивать эту вашу преградную пленку, что им все такие упражнения — как с гуся вода... Потому что там, если не девушкой вышла замуж, убьют до смерти. Там только законный муж имеет право делать из девушек женщин, а для этого случая у них совсем особые упражнения — не те, что здесь... Хотя, может, и здесь они есть — надо все изучить...

— Добра им — не то что у нас тут, — позавидовала Галка.

Надо признать, что если бы не Галка, то большая часть описанных запрещенных этюдов так и осталась бы для нас пустыми фантазиями, невозможными для воспроизведения в нормальных человеческих телах — разве только ихними йогами. Но Галка до шестого класса занималась в школьном акробатическом кружке и оттуда или откуда еще про возможности тел знала куда больше нашего. И все равно изучить все индийские премудрости никак было не успеть — даже Тимка не продвинулся дальше третьей страницы, потому что в самый разгар изучения грянула грандиозная Галкина свадьба, и она увезла наставления мудрецов в качестве нашего свадебного подарка в далекое стойбище летунов — к черту на рога.

— Ты только не спеши и не паникуй, — попросил Серега, прежде чем позвонить в Галкину с замполитом квартиру, и усмехнулся: — Почему-то до смерти хочется жить...

Открывшую дверь Галку я сразу и не признал: волосы перекрашены во что-то обыденно блондинистое, лицо выпито поцелуями да ласками и заново нарисовано яркой косметикой, и только голос не спутать ни с каким.

— Вот уж кого не ждала, не чаяла... Заходте-заходте...

— Ну, мать, и здорова ты стала, — восхитился Серега, попристраиваясь половчее, чтобы Галку обнять, и даже, казалось, слегка пораздвинув для этого цветастых драконов на ее халате.

— У нас все основательно, — смеялась Галка.

— А твой-то каков? Наверное, шибздик? Скачет по тебе вдоль и поперек да нарадоваться не может...

— Не-а... Он весь в меня — только трохи нижей.