Господин арматор

– Тут ствол на полтора пуда больше, – сказал я, – Да в зарядном ящике две дюжины зарядов, а не четыре. Ядро в двенадцать гривенок, заряд в полторы. Цена не многим более: за тридцать рублей отдам, а вот заряды будут вдвое дороже, картечи-то да пороха в них больше. Что тот единорог, что другой можно ставить на нос и корму казачьей лодки, ежели их как следует укрепить.

В итоге сошлись во мнении, что наилучший вариантом будет двенадцативершковый десантный единорог на железном лафете. Случись казакам столкнуться с превосходящими силами противника, тут и пригодиться его огневая мощь. Узнав об их скорострельности, Еськов выпучил глаза и заявил, что быть того не может. Пришлось моим пушкарям показать себя в деле. В результате атаман, посовещавшись со своими спутниками, решил, что картечных зарядов к единорогам им надобно куда больше, чем изначально хотели взять.

Посмотрев винтовки в деле, казаки их оценили, однако, узнав о цене, сразу поскучнели. Тем не менее, полдюжины всё же взяли, как и дюжину пар револьверов. А вот дешевые ружья калибра в одну третью вершка, на который пошли рассверленные стволы старых винтовок, выгребли подчистую. Понравились им и легкие гладкостволки калибром в три восьмых, однако, к сожалению атамана, в наличии оных оказалось не шибко много – всего дюжина штук.

Сумма получилась внушительная, но казаки расплатились за всё сразу, не сказать что полностью серебром: среди монет были и венгерские золотые и венецианские дукаты и много что ещё, да и серебро было по большей части иноземного происхождения. Одних денег на всё не хватило, и Ескович присовокупил к общей сумме ещё и серебряное блюдо тонкой работы, а также кувшин явно из того же комплекта. Обе вещицы мне так понравились, что я прибавил к купленным зарядам дюжину бомб начиненных шеддитом на основе хлората натрия с добавлением к нему парафина, полученного при перегонке нефти.

Делали мы их исключительно для отработки взрывателей, так что атаману я сбагрил остатки, показав действие бомбы наглядно, на срубе из брусьев в три вершка толщиной, внутрь которого велел поместить несколько чучел на скорую руку свернутых из рогожи и набитых сеном, с глиняными горшками вместо голов. После того как ядро, пущенное с расстояния сорока саженей, проломило стену и взорвалось внутри, раскидав в стороны доски изображавшие палубу восторгу казаков не было предела…

…

Через два дня мы наконец-то отправили в Ахтубинский отрог обе паровые расшивы. Десяток быководных расшив ушло в Астрахань ещё пятнадцатого апреля с государевыми грузами: строительство Астраханской крепости стараниями Адашева шло полным ходом. Радение Алексея Федоровича оному делу объяснялись просто: прошлым летом он получил от меня пятипроцентный пай в доле Русско-Персидской компании, а в сентябре я послал ему с нарочным его долю прибылей.

Не шибко много, чуть более полста рублей на его долю вышло, на что я и посетовал: дескать, основной прибыток с соли идёт, а он не велик, потому как чистого дохода от всего по денге с пуда. Персидские же купцы иные пока не спешат через русские владения торговать, а будет в Астрахани сильная крепость – будет и торговлишка добрая. Опять же казачков в узде держать, чтоб купцов не грабили. В итоге усилиями Адашева за зиму астраханское направление стало в глазах царя приоритетным, в результате чего вниз по Волге потянулась вереница грузов.

Одних только пудовых единорогов изготовленных на Московском Пушечном дворе туда везли три дюжины, да дюжину двухпудовых и столько же шестнадцатиствольных шестигривенковых "монстров". Картечи же и ядер без счёта! Похоже, государев фаворит всерьез опасался, как бы турецкий султан в отместку за посланных под Азов казаков не предпринял попытки захвата недавно обретенного южного русского форпоста.

Само собой официально Иван Васильевич казаков в переписке с "царственным братом" Сулейманом называл воровскими и всячески от них открещивался. Иван Михайлович Висковатый писал мне, что в Царьград даже список с дела "о воровских воглских казаках", послали в качестве доказательства. Того самого отчёт, о коем был составлен Семёном Заболоцким. Не знаю худую или добрую службу сослужит оный документ, но репутацию он мне в Османской Империи создаст, причём весьма серьезную.

Что примечательно, принимал груз не кто иной как Иван Григорьевич Выродков с которым у нас тогда состоялся долгий ночной разговор о фортификации. Государев розмысл умел внимательно слушать и задавать нужные вопросы. Подозреваю, что эти десять часов разговора и две кипы подаренных Выродкову чертежей, будут стоить не родившемуся ещё маркизу де Вобану лавров новатора в фортификации и осадном искусстве, а система бастионных укреплений, и в частности "звезда Вобана", будет известна как "русская звезда"…

…