Господин арматор

– Корысть прямая, – пояснил я, – С каждой пасеки, на которой ваши ученики будут работать, двенадцатую часть денег за мед и воск получит тот, кто её будущего владельца всем премудростям дела обучит! Коль у тебя дюжина учеников сие освоит, прибыток считай, удвоил, три дюжины – и вовсе учетверил! А много меда будет – через пару лет, как аз торговые корабли построю, в Англию его возить буду, а там цены не чета здешним, сами гляньте! Моя в том лишь плата за провоз, и её не деньгами, а воском возьму, остальное всё ваше…

…

На следующий день мне пришлось решать проблемы весьма деликатного свойства. Катарина, оставив своего полугодовалого сына на попечение Стай, с которой она успела подружиться, пришла поговорить со мной. Получив от меня обещанный роскошный дом и солидное годовое содержание в натуральной и денежной форме, она жаждала устроить личную жизнь. И вот тут то ее постигла неудача: из всех жителей Выксы она присмотрела себе Сеньку Заболоцкого, который, на ее взгляд, был наиболее образован и боек на язык. Вот только "приключения" в Англии не пошли на пользу его "мужскому здоровью, так что единственной надеждой любвеобильной немочки был я, причем, судя по всему, сразу в двух вариантах.

Пришлось разочаровать: вылечить "мужской недуг" Семёна мне не по силам, всё же не врач. От "амурных поползновений" Катарины я отбился, пояснив, не слишком хороший из меня выйдет супруг – порой дома не бываю порой по полгода и более, и самое главное ценю её за ум и особые душевные качества, благодаря которым она умеет найти ключик к сердцу знатных вельмож. И в ближайшее время эти качества могут вновь оказаться востребованы. И напоследок просил об услуге:

– Самому времени нет проверять, справно ли хозяйство ведется, – пояснил я, – А умные люди, счетом владеющий у меня на перечет, посему хотел бы я чтобы ты занялась этим делом. Интерес твой такой: с каждого выявленного рубля, что тратиться впустую, алтын за труды твой. Сразу упрежу, что идет на еду, питье, да одежку с обувкой работникам и их детям, на то не смотри, сие я решил и так будет. Остальное проверяй!

…

Поздним вечером, я, приняв все меры предосторожности, вскрыл сундучок, присланный мне Андреем Везалием. Вполне ожидаемо, внутри никаких смертоносных сюрпризов: только книги, в основном медицинского содержания, по большей части интересные в качестве раритета, но часть годились и для подарка Московскому Университету. Но несколько экземпляров меня весьма заинтересовали, и я решил изучить их подробнее.

…

Зайдя на следующей неделе к Чохову, я обнаружил, что мой новый мастер возился с образчиком оружия, которое явственно напоминает первую модель автомата австралийского оружейника самоучки Эвелина Оуэна.

– Это что ж ты такое соорудил? – спросил я.

– Как сие назвать ума не приложу, – ответил Андрей Чохов, – Твои пищали кличут скорострельными, а эта вроде и похожа да иная…

– Дай ка гляну, что сие за чудо, – сказал я и, взяв оружие в руки, стал его разбирать.

Ударно-спусковой механизм вполне ожидаемо, позаимствован с револьверной винтовки, как впрочем, и приклад со стволом. А вот схему перезарядки Чохов изменил. У меня она была ручная, подвижным цевьем, а тут инерционная, за счет отдачи, как у пулемета, что Тумай с Иваном Кожемякиным сотворили. Барабан на две дюжины зарядных камор, в диаметре, пожалуй, вершка три и в снаряженном состоянии весит чуть не четверть пуда, хорошо хоть лишний металл в центре убран и оставлено лишь тонкое ребро, соединяющее его со втулкой оси. Тем не менее, вместе с самим оружием получается полпуда с осьмушкой, то есть более десяти килограмм. Такое разве что на корабле для отражения абордажа можно использовать, да и то тяжёл.

– Стрелять пробовал? – спросил я.

– Пробовал, – вздохнул Чохов, – Шибко скоро стреляет, в руках не удержать…

– Калибр нужно уменьшить, скажем, до двух девятых вершка, – сказал я и, заметив недоумение на лице собеседника, пояснил, – Пулю меньше сделаешь, она легче станет, да и барабан тоже. Заряд пороха тоже велик, а лучше порох на новый заменить, который дыма не дает, который я Государю показывал. Тогда навеска втрое меньше нужна, значит и камора тоже, так что барабан ещё легче выйдет. Мыслю, коли до одной восьмой пуда снаряженный довести, да саму твою противоштурмовую пищаль облегчить хотя бы на треть будет от нее польза, а так только в крепостях подобное держать да на судах воинских.

– Противоштурмовая пищаль? – удивился мой собеседник.

– Сие от слова немецкого "штурм", кое означает приступ, – пояснил я, – Дюжина человек с оными пищалями могут от сотни, а то и двух отбиться. Опять же ежели на приступ две дюжины воев послать, они стрелецкого полка стоить будут. А коль придать к каждому заряжающего, так и двух.

– А заряжающие-то им к чему?

– А сам посуди, – сказал я, – Пищаль ежели и выйдет облегчить, то вряд ли более чем до четверти пуда, даже если ей ствол короткий сделать. Да каждый барабан по осьмушке. Доспех защитный, сиречь кираса да шелом, да наручи с поножами и прочее – ещё пуд добавят.