Господин Фицек

Они учили песни на два голоса — о его величестве, о родине. Однако на последней парте, там, где сидели старшие ученики, пели совсем другой текст, и, когда тенор начинал:

Трехцветное знамя реет,
Ветер развевает его. —

задние парты гаркали:

Дочка тети Шари
Как гусыня…

Господин Винце вскидывался:

— Кто это, сыночек мой… сыночек мой… сыночек мой… Кто это? Хе-хе-хе!..

Никто не отвечал. Учитель пения смеялся, к лицу его приливала кровь, и он кусал уже не только ногти, но и пальцы.

— Хе-хе… сыночек мой… кто это был, сыночек мой? Хе-хе… Повтори!

Он ударял по инструменту; скрежеща зубами, нажимал на клавиши. И когда снова звучал тенор, последняя парта опять гаркала:

Дочка тети Шари
Как гусыня…

Господин Винце вскакивал и швырял в задние ряды стулом. Мартон прятался, залезал под парту и там смеялся.

Однажды — урок пения был после обеда — кто-то вымазал ручку двери подозрительным веществом. Класс собирался с трудом, мальчики опаздывали, урок уже начался, и слышалось:

Лучший венгерец — это король!

Первый опоздавший мальчик открыл дверь: он остановился, стал разглядывать ладонь, потом поднес пальцы к носу и заговорил:

— Господин учитель, дверную ручку вымазали…

Винце укусил себя за руку.

— Сыночек мой, убирайся на место!.. Хе-хе! Убирайся!

Лицо его покраснело. На шее вздулись вены толщиной с бечевку. Он нажимал на педаль фисгармонии, аккорды гудели, а класс хохотал.

Дверь снова открылась, вошедший тоже понюхал свои пальцы. Бессвязные звуки сливались в неистовый поток, класс вопил и задыхался.

— Господин учитель!..

— На место! — орал Винце. — Хе-хе!..

Мартон некоторое время смеялся вместе с остальными. У него даже живот заболел от смеха. Потом он взглянул в лицо Винце. Учитель то бледнел, то наливался кровью до самого лба, то смеялся, то скрежетал зубами. Фисгармонию он почти разбил. А ребята приходили один за другим, останавливались в дверях и нюхали руки.

Винце уже хрипел:

— На место!.. На место!.. Хе-хе…

Мартон решился. Он встал.

— Господин учитель, разрешите, я вытру.

Винце посмотрел на мальчика; он был бледен как стена. Неожиданно он вскочил и бросился прямо на Мартона. Схватив одной рукой пиджачок Мартона, он вытащил мальчика из парты и поднял его на воздух. Другой рукой он стал его душить.

— Ты… ты… ты… ты…

Мартон в ужасе отбивался. Он лягнул учителя в живот. Винце уронил мальчика, и Мартон бросился бежать. Винце погнался за ним, мальчик вскочил на парту и затем, напрягая последние силы, выскочил в дверь.

«Ну разве стоит, — думал он на улице, поглаживая подбитый глаз, — ну разве стоит делать что-нибудь хорошее? Я хотел вытереть, чтобы все кончилось… пожалел его… Дурак!»

На другой день дело дошло до директора. Винце ждал в кабинете, лицо его было усталым и морщинистым.

— Хе-хе… сыночек мой, прости меня! — сказал он и протянул Мартону руку.

Мартону стало так жаль несчастного человека, что он решил: «Больше никогда не буду сердить его, да и остальных отговорю от этого». Но ребята были озорники. Свою злость из-за Флориша они вымещали на Винце.

9

Мартон вошел в писчебумажный магазин Шамбургера.

— Пожалуйста, дайте мне толстую тетрадь.

Получив тетрадь, он отнес ее домой и запер в маленький сундучок. «Я все буду писать в ней, что важно, потом запру, чтобы никто не читал. Ночью ключ положу под подушку».

На следующее утро он уселся в углу, вынул тетрадь и погладил ее. «К двадцати годам я испишу уже много таких толстых тетрадей». Он выпятил губу и задумался. Потом положил тетрадь на колени и медленно, вычурными буквами написал: