Господин Ганджубас

Джуди никак не могла успокоиться, и ее вывели. Мне вручили документ, похожий на тот, что был у Джуди. Соединенные Штаты требовали моей экстрадиции, потому что я возглавлял организацию, которая с 1970 года незаконно ввозила в эту страну сотни тонн гашиша. Я недостаточно хорошо знал испанский, чтобы понять остальное.

Двое полицейских в штатском и государственный адвокат не говорили по-английски, переводчик изъяснялся на английском весьма посредственно. И все тараторили одновременно. Я плохо понял, о чем шла речь, но сделал вывод, что адвокатская контора Хулио Мореля закрыта на выходные, а Рафаэлю не звонили. Я должен был обходиться государственным адвокатом, который все спрашивал, не хочу ли я добровольно отправиться в Соединенные Штаты и сделать соответствующее заявление. Он сунул мне целую кучу бумаг: подписывайте! Я вытаращил на него глаза.

— Puedo fumar, рог favor?88 — спросил я, потянувшись за сигаретами адвоката.

Один из копов в штатском, явно старший по званию, взглянул на меня, улыбнулся и дал прикурить. Похабно сострил по поводу книжки, которую про меня написали, и сказал, что арестовано еще несколько моих друзей. Словно в доказательство, дверь открылась, и вошел Джеффри Кенион. Он тоже был нужен американцам. Нам не разрешили разговаривать. Меня отвели обратно в камеру.

Через пару часов я вновь оказался в том же самом помещении, где теперь ожидал полицейский, ткнувший мне дулом в живот. Он пригласил меня садиться.

— Ты действительно собирался меня пристрелить? — спросил я.

— Прости, Говард! Прости! Solo para la seguridad. Lo sien-to89, Говард.

В комнату вошел человек в штатском и сел напротив меня.

— Tiene cigarillos, рог favor?90 —очень вежливо поинтересовался я.

— Не курю, извини, — ответил он на незамысловатом английском.

— Кто вы такой? — спросил я.

— Просто часть организации.

— Какой организации?

— Скоро поймешь.

— Где Ловато? — спросил я.

Он выпрыгнул из кресла и вылетел из комнаты. Спустя несколько минут дверь открылась, пропуская полного человека, который выдавал себя за испанского копа. Так это действительно Крейг Ловато!

— Хэлло, Говард! — осклабился он и повернулся ко мне спиной, так что его необъятная задница оказалась в нескольких сантиметрах от моего лица. Он не хотел быть грубым — просто пропихивался между столом и креслом, а это оказалось непросто. — Крейг Ловато, DEA. — Он протянул руку.

Я пожал ее.

— Как поживаете, мистер Ловато? Скажите, у вас есть сигареты?

— Знаешь, Говард, я в жизни не курил. Не знаю, зачем люди это делают.

— Считаете, курение должно быть запрещено, мистер Ловато?

— Не мне решать. Меня интересуют те, кто нарушают законы, а не те, кто их издает. Полагаю Говард, ты знал, что произойдет, и это меня сильно беспокоит.

Должно быть, он метил в Сунде и Карла.

— Я хочу установить с тобой контакт. Зови меня Крейг! Я бы предпочел, чтобы ты согласился на экстрадицию добровольно.

Ловато открыл ящик стола, выудил пачку сигарет, зажигалку и пододвинул мне. Я сделал несколько глубоких затяжек.

— Как насчет моей жены? Отпустите ее и везите меня в Америку хоть сегодня.

— Это решение должен принять Боб О'Нил, помощник федерального прокурора в Майами, штат Флорида, который поддерживает обвинение против тебя. И не раньше, чем ты окажешься в Америке.

— В чем ее обвиняют?

— Я точно не знаю. Это определяет управление федерального прокурора Майами. Полагаю, что в сговоре с целью ввоза контролируемого вещества из списка А.

— Она никогда не говорила, что занимается чем-то подобным. Вы в этом уверены?

Президентская комиссия по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и организованной преступностью отдала распоряжения правоохранительным органам в нескольких странах расследовать некоторые факты, имеющие отношение к твоей преступной деятельности. Помощник федерального прокурора Боб О'Нил, основываясь на полученных данных, посчитал, что доказательств против Джудит достаточно, чтобы предложить их на рассмотрение большого жюри в Майами. И большое жюри предъявило ей обвинение.

— Так в чем именно ее обвиняют?

— В том, что она использовала телефон для содействия твоей незаконной деятельности.

— Вы имеете в виду, что она могла принимать телефонные сообщения для меня в нашем доме в Пальме? Это что, запрещено?

— По всей видимости, Говард. Конечно, это запрещено в Соединенных Штатах. Не помню, каким именно законом.

— Моя жена в тюрьме, потому что отвечала на телефонные звонки? Именно поэтому вы требуете ее экстрадиции и хотите посадить в Соединенных Штатах? Я слышал, что в DEA крутые ребята. Как это у вас называется? «Нулевая терпимость», да? Рыскать повсюду и конфисковывать у людей прогулочные яхты, если на борту нашелся бычок с дурью? Совсем рехнулись?! Почему бы не потребовать экстрадиции моего годовалого сына? Думаю, он отвечал на звонки при случае.

— Говард, я лишь слежу за соблюдением закона.

— Каким бы он ни был, Крейг?

— Каким бы он ни был, Говард.

— Вам даже не приходится думать. Должно быть, жизнь от этого гораздо проще.

— Конечно, проще, Говард.

— В чем меня обвиняют?