Господин Ганджубас

Вина, которую возводили на Джуди и некоторых других, была абсурдной, однако формальные обвинения против меня, в общих чертах, оказались справедливыми, хотя и несколько утрированными. Я проводил сделки с наркотиками и отмывал деньги с 1970 года. Мне показалось несправедливым, что меня вновь собирались притянуть к ответу за операцию с музыкальными колонками 1973 года. Удивляло и то, что в обвинительный акт включили эпизод с канадскими поставками, но я предположил, что толковый американский адвокат без труда уладит эти недоразумения. Все прочее еще требовало доказательств. Мне предстояло изучить их и дать им свое истолкование. Я уже проделывал подобное раньше. Пока же я не получил доступа к доказательствам, оставалось только штудировать американское право и испанский закон об экстрадиции. Я написал сестре, попросив прислать основные труды об американском законодательстве, и обратился к Кацу за разъяснением подробностей статутов, упомянутых в обвинительном акте, и наказаний за их нарушение.

Каждый час пятеро заключенных, содержащихся по артикуло 10, отправлялись на прогулку в патио. Для того чтобы не завязывались знакомства, состав пятерки постоянно меняли. Я свел дружбу всего с двумя арестантами: испанским цыганом из Андалусии, по имени Хуан, который сидел в соседней камере, и Дарином Буфалино из Бостона, штат Массачусетс. Оба недавно совершили побег из испанских тюрем. Дарин был внуком Расселла Буфалино, главы одного из пяти преступных кланов Нью-Йорка, которого обвиняли в том, что он приказал убить руководителя профсоюза транспортных рабочих Джимми Хоффу. Штат Массачусетс требовал выдачи Дарина за вооруженное ограбление бронированного автомобиля, а тот даже не думал бороться против экстрадиции. Он мало что знал о RICO. Слышал только, что отвести обвинения по его статьям довольно трудно.

В конце августа меня навестил Густаво. Джуди перевели в Мадрид, в центральную тюрьму Есериас, где держали женщин. Густаво собирался с ней встретиться в тот же день и зарегистрироваться как ее адвокат. Тюремное начальство сказало Густаво, что режим содержания мне ужесточили, потому что я планировал побег. Он пришел в ярость и собирался сделать все возможное для пересмотра этого решения. Ему тоже удалось получить копию обвинительного акта и текст американского закона о реформировании практики вынесения приговора. Он объяснил, что этот закон, вступивший в силу в ноябре 1987 года, отменяет условно-досрочное освобождение, ограничивает пятнадцатью процентами число осужденных, которые могут быть помилованы за хорошее поведение, и предусматривает очень длительные сроки заключения за преступления, связанные с наркотиками. Но поскольку закон довольнотаки спорный, его конституционность оценивается Верховным судом Соединенных Штатов.

Вновь оказавшись в камере, я стал разбирать в тусклом свете тексты зловещего закона. Меня мороз подирал по коже. Если Джуди признают виновной, она сядет, самое меньшее, на десять лет, и не сможет рассчитывать на условное освобождение. Для меня признание виновным по любому из главных пунктов обвинительного акта грозило обернуться пожизненным заключением. Пожизненное означало на всю жизнь. Никогда уже я не стал бы свободным человеком. И проживи я хоть сто лет, все равно умер бы в федеральной тюрьме. Никогда бы не смог пойти в бар или ресторан, на дискотеку, концерт или вечеринку, в магазин или офис, домой. Никаких больше деревенских прогулок, видов на море и громкой музыки. Удовольствия выкурить гашиша со старыми друзьями. Никаких разгульных ночей в столицах Европы и Азии. Я потерял бы право воспитывать своих детей или даже просто наблюдать, как они растут. Ни объятий, ни эмоций. Ни капли счастья. Никаких стремлений. Никаких занятий любовью.

В ту ночь я услышал плач моих детей, вскочил с кровати, кинулся к двери и уперся в холодную сталь.

Несколько недель я провел почти без сна, мучаясь от горя, сходя с ума. Письмо от Джуди не помогло. В какую школу пойдут мои дети? Как годовалый Патрик обойдется без своей мамочки? Почему ее не выпускают под залог? Неужели нужно быть настоящим преступником, чтобы воспользоваться подобной привилегией? Разлука с детьми, с Машей, с друзьями и суровые условия тюрьмы Есериас брали свое. Джуди задавалась вопросом, сможет ли и дальше так жить. Я не посмел написать, что ее ожидает, самое меньшее, десять лет тюрьмы.

Будущее не сулило ничего, кроме разочарования, неуверенности и одиночества. Президентом Соединенных Штатов должен был стать Джордж Буш, а это не обещало никаких послаблений относительно наркотиков.

С первой попытки Густаво не удалось добиться освобождения Джуди под залог. Не преуспел он и в том, чтобы выхлопотать для меня смягчение режима и свидание с женой. Скотленд-Ярд отказался вернуть Кацу имущество, изъятое из нашей квартиры в Челси и «Международного туристического центра Гонконга». Испанский суд не поддержал иск к полиции Пальмы о возвращении Маше автомобиля и вещей, конфискованных в Пальме.