Господин из завтра. Тетралогия

Ренненкампф деловито доложил, что войска — на позициях, в исходных районах для атаки. Наступление пойдет двумя сходящимися ударами. Десантники, захватившие районы Пера и Галата, ударят в тыл обороняющим город туркам. На острие удара пойдет лейб-гвардии бронекавалерийский Лихославльский полк. Почти сотня броневиков и бронетранспортеров, против которых у турок, да и кого бы то ни было, еще пока противоядия нет. Не время еще для артиллерии ПТО, а все другое не работает. Полевую пушку в движущийся броневик не навести, старые «маузеры», равно как и новейшие «ремингтоны», стальградскую броню не берут. А вот пулеметы броневиков на поле боя — смерть гарантированная. Турки Лихославльский полк уже «кнутом шайтана» именуют. Привели мне тут одного такого, образно мыслящего…

— …Государь, — Павел Карлович усмехается в свои роскошные усы, — позвольте представить вам одного из моих «гостей».

Повинуясь его знаку, ординарцы распахивают дверь, и к нам под конвоем вводят седоусого и седобородого, щедро украшенного орденами осанистого турка.

— Вот, государь, рекомендую: Гази Ахмед Мухтар-паша, мушир и великий визирь султана.

— Великий визирь Блистательного и Великолепного Абдул-Хамида II, — неожиданно каркает турок на приличном русском языке и продолжает: — Шейх-уль-Ислама, покровителя правоверных и потрясателя вселенной…

Ага. Дурью своей он ее потрясает! Впрочем, позвольте-ка, что-то я про этого тезку милицейской собаки слышал… или читал?.. Точно! Единственный турецкий генерал, которому удалось добиться хоть чего-то в последнюю войну. Правда, помнится, его потом поколотили…

— Итак, вы, любезный — «Победоносный»? А какие же победы вы одержали, чтобы заслужить подобный титул?

— Ваше величество, — снова каркает турок, — я могу напомнить вам сражение у горы Кизыль-тапа и бой у села Даяр… И если бы не ваше дьявольское оружие…

— Что-то я не помню таких сражений… Павел Карлович, а вы не напомните мне, что это за битвы такие?

— Ваше императорское величество, позвольте мне ответить…

Высокий седоватый генерал-майор-кавказец делает шаг вперед. Я помню его. Это Исмаил Хан Нахичеванский, герой Баязета. Странно, а мне казалось, что он должен быть в армии Алахазова…

— Это были мелкие стычки! — сообщает Исмаил Хан. — Во всех крупных сражениях Мухтар-паша потерпел поражение, но полного разгрома избежал. Потому-то на фоне остальных турецких полководцев, почти все из которых были отданы под суд за «особо успешное» руководство войсками, мушир Мухтар-паша был объявлен «гази» — победоносным. Ошибочность данного титула он в полной мере продемонстрировал в нынешнюю кампанию.

По мере того как Хан Нахичеванский давал эту убийственную характеристику пленному полководцу, тот смотрел на оратора все злее и злее. Когда же Исмаил Хан закончил, турок вдруг выплюнул какую-то длинную тираду на непонятном мне языке:

— Bu kвfirler olarak hizmet sadik. Bir kopek daha kцtь demektir!

Хан Нахичеванский мгновенно ответил пленнику на том же языке:

— Eski bir Зakal, Эngiliz aslant tablosundan hurda whimpers hizmet vermektedir. Ve peregryzet kez geri Зakal kэrdэ ve aslant boрazgenЗ kaplan, hizmet! От услышанного турок вдруг поник, сгорбился, втянул голову в плечи, а потом сокрушенно произнес:

— Evet, evet haklisin. Allah bize sirtini dцndь…

Я даже не успел ничего спросить, как мне тут же любезно сообщили перевод тюркской перебранки. Да-а, русский язык, конечно, великий и могучий, но восточные — цветисты и образны. Даже ругаются так, словно сказку из «Тысячи и одной ночи» рассказывают…

— Я благодарен вам, генерал Хан Нахичеванский, за ваши слова. Особенно мне понравилось про тигра. — Он слегка смутился, но взгляд мой держит. — Вы хороший генерал, и я надеюсь, что и вы, и ваши потомки всегда будут моей верной опорой. А что касается вас, мушир, то, по-моему, ваши поражения закономерны. В прошлую войну вы были вооружены лучше нас. И сильно вам это помогло? Ну а то, что мы с прошлой войны не стояли на месте, — так это естественно. Когда ваш султан отвечал на наши справедливые требования, то должен был бы вспомнить, как тринадцать лет назад наши войска уже стояли в виду Константинополя. Но он, ослепленный своим самомнением и надеждами на британскую помощь, дал мне оскорбительный отказ. Ну, и каково ему теперь?

Турок подавленно молчит, а я поворачиваюсь к Ренненкампфу:

— Павел Карлович, распорядитесь, чтобы мушир получил почетное место на нашем параде в Царьграде. Кстати, я желаю видеть генерал-майора Хана Нахичеванского в своей свите…