Господин К. на воле

Когда он услышал где-то впереди глухой стук, как будто кто-то стучал камнем по камню, от радости ему захотелось обнять эти звуки. «Спасен», — подумал мозг Козефа Й. Но на самом деле его охватило куда как более сильное чувство — спасения души.

8

Ребенок играл в траве с ежиком. Странное дело, этот участок стены отражал гораздо больше света, трава у подножья стены была сухая, а в воздухе стояло даже некоторое сияние, как бывает только в ночь полнолуния. Козеф Й. хотел было что-то сказать, но Ребенок остановил его, приложив палец к губам.

— Видали? — сказал Ребенок немного погодя, шепотом.

— Что? — тоже шепотом спросил Козеф Й.

— Он танцует, — отвечал Ребенок.

И правда, при каждом ударе камушка о камушек ежик исступленно дергался.

— Ему весело, — сказал Ребенок.

— Да нет, — возразил Козеф Й. — Ты его мучаешь.

— Скажете тоже, — удивился Ребенок.

— Да-да, — настаивал Козеф Й.

Ребенок поднялся, огорченный.

— А я не знал.

— Ничего, — утешил его Козеф Й.

Ребенок высек камушками искорку.

— Видали? — с гордостью сказал он. — Горит. Ребенок еще разок-другой чиркнул камушками, после чего щедрым жестом протянул их Козефу Й. Ежик по-прежнему был рядом и как бы внимательно следил за тем, что они делают. Козеф Й. тоже чиркнул камушком о камушек, чтобы угодить Ребенку. Искры высеклись скоро, как будто камушки были заряжены какой-то тайной энергией. На диво горячие, они приятным теплом отозвались в ладонях Козефа Й., а потом, постепенно, и во всем его теле.

— Что это за камни? — спросил он.

— Я же вам показывал, — отвечал Ребенок. — Это камни из ямы.

— А, — сказал Козеф Й.

Вся паника, весь чад его пристенных блужданий остались далеко позади, как облетевшие воспоминания. Все стало вдруг снова простым и нормальным. Присутствие Ребенка было верным знаком, что вход в тюрьму где-то совсем рядом. Козеф Й. даже не спешил поднимать эту тему.

— Сколько сейчас времени, интересно? — заговорил он, скорее сам с собой.

Ребенок пожал плечами.

— Еще рано, — сказал он. Вынул из кармана яблоко и подал Козефу Й. — Хотите?

— Где ты его взял? — спросил тот, вздрогнув, потому что ему показалось, что яблоко надкусанное.

— В саду, — сказал Ребенок.

Козеф Й. стал с жадностью грызть яблоко. Он мог бы поклясться, что яблоко подобрано с земли, из-под усталых веток старой яблони, наверняка из сада, который так его зачаровал. Яблоко отдавало на вкус и землей, и травой.

— Отличное, — сказал Козеф Й.

— Из моего сада, — сказал Ребенок.

— Это далеко? — спросил Козеф Й.

— Нет, — ответил Ребенок.

Откуда-то из-за стены, в непосредственной близости от них, шел невнятный гомон. Козеф Й. не мог разобрать, что именно говорилось и что именно происходило там, но он чувствовал человеческое присутствие, которое его успокаивало. В какой-то момент ему показалось, что он слышит, как ругнулся Франц Хосс, и это доставило ему неизъяснимое удовольствие.

— А что ты тут делаешь? — спросил Козеф Й., скорее с тем чтобы нарушить молчание.

— Сторожу, — ответил Ребенок.

«Он сторожит!» — подумал Козеф Й., успокоенный и сытый, разве только слегка озадаченный репликой Ребенка.

— Что сторожишь? — уточнил он.

— Я же сказал, — ответил Ребенок. — Сад.

— Яблоневый сад? — недоверчиво спросил Козеф Й.

— Ну да, — ответил Ребенок.

«Какой он странный, — размышлял Козеф Й. — Такой маленький и такой странный. Такой маленький, такой серьезный и говорит такие странные вещи».

— А зачем? — спросил Козеф Й. — Кто-нибудь ворует?

— Нет, — ответил Ребенок. — Надкусывает.

Козефу Й. показалось, что у него снова выбивают почву из-под ног, как не раз за последние два дня. Дадут передохнуть, а потом — снова подножка.

— Надкусывает что? — стал допытываться Козеф Й.

— Надкусывает яблоки, — ответил Ребенок. — Не ворует. Надкусит и оставит на дереве. — И добавил: — Каждый вечер является.

— Давно? — спросил, изумленный, Козеф Й.

— С этого лета, — ответил Ребенок.

И правда, на лице у Ребенка проступила обида. Он лег в траву, а руки поднял и держал ладони над ее верхушками, как будто былинки были тонкими струйками огня, и он об них грелся.

— Представляете? — продолжал Ребенок. — Не ворует. Надкусит и оставит висеть на ветке надкусанным. Вот что меня злит ужасно.

9

Однако на этом сюрпризы нынешнего вечера для Козефа Й. не кончились. Оказавшись снова внутри тюремной ограды, он заспешил к главной казарме, полумертвый от усталости, вожделея к своему набитому паклей матрасу и к своей железной кровати. Лифтом доехал до своего этажа, прошмыгнул мимо Фабиуса, который посапывал на посту, находившемся как раз напротив лифта, и, стараясь быть незаметным, направился к камере под номером 50.

Камера была заперта.