Господин, которого убили дважды

— Пропустите, я сам! — крикнул он и достал пузырёк из чемоданчика, поднёс его к носу Софьи. От резкого запаха нашатырного спирта все поморщились. Новоиспеченная вдова открыла глаза и проговорила слабым голосом:

— Дмитрий… Где он? Что произошло? Я видела его…

— К несчастью, Дмитрия Сергеевича, да упокоит Господь его душу, больше нет с нами. Его… — в комнате вновь повисла зловещая тишина. Никто не мог поверить в произошедшее. — Его застрелили, — сказал еле слышно Владимир Борисович.

— Кто? Кто сделал это? — повисло неловкое молчание, и она почувствовала, что всё смотрят на неё, словно ожидая, что она что-то скажет. — Когда я вошла, то никого не увидела, а Дмитрий… — испуганной Софье казалось, что взгляды окружающих прожигают её насквозь. — Почему вы все так на меня смотрите? Неужели вы считаете, что это сделала я? Что я его убила? — голос её задрожал, и она замолчала, стараясь сдержать слёзы.

— Успокойтесь, Софья Константиновна, никто и не думал об этом, — попыталась успокоить её Анна Васильевна.

— Павел говорил, что у Алексея Николаевича была назначена с Дмитрием Сергеевичем дуэль, — вмешалась в разговор Юлия Михайловна.

— Дуэль? Алёша, какая дуэль? — от удивления Анна Васильевна, по своему обыкновению, по-гусиному вытянула короткую шею вперёд.

— Я собирался рассказать вам, но не успел. Дело в том, что мы с Дмитрием Сергеевичем несколько повздорили в саду.

— Несколько повздорили? Да вас бы сослали за это! Или вы решили поиграть в рыцарей?!

— Успокойтесь, дорогая, мы разберёмся с этим позже, — сказал Владимир Борисович. — Меня куда больше сейчас волнует, кто совершил это ужасное преступление. Надо как можно скорее сообщить в полицию, — с этими словами он хотел было выйти из гостиной, но его остановила Анна Васильевна.

— Нет, ни в коем случае! Это будет пятно на нашей репутации! А Алёша… что станет с ним?

— Я обращусь к становому приставу Андрею Петровичу Сафонову. К счастью, он наш хороший знакомый. Уверен, он непременно поможет нам, — сказав это, Владимир Борисович вышел.

Все постепенно стали расходиться по комнатам, и в гостиной остались лишь Алексей и его тётушка.

— И кто тебя за язык тянул, Алёша? Как ты только посмел вызвать на дуэль моего гостя?! Да ещё и в мои именины?! — она ходила по комнате, сцепив руки в замок.

— Вы ошибаетесь, тётушка. Покойный сам вызвал меня на дуэль.

— И из-за чего же, позволь узнать?

— Он счёл мои словами оскорбительными, в то время как на правду не принято обижаться.

— Что ты такого сказал ему?!

— Я лишь отметил, что он не мужчина. Видите ли, дело в том, что он унизил Софью Константиновну, довёл её до слёз из-за того, что она танцевала со мной и ему что-то померещилось… Вместо того чтобы поговорить со мной, он срывал свой гнев на ни в чём не повинной женщине!

— А тебе-то какое дело? Она его жена!

— Я… — Алексей поймал себя на мысли, что не может дать честного ответа на этот вопрос, — не мог позволить твориться такой несправедливости!

— Ах, несправедливости!.. Так вот, в чём дело! Пока я ищу ему невесту, он развлекается с замужней дамой!

— Что вы такое говорите, тётушка? Между нами ничего нет и не может быть, я готов поклясться вам в этом, — стараясь сохранять спокойствие, хотя это было и не просто, сказал Алексей.

— Тогда почему же ты сделал это? Дуэли под запретом, и ты это прекрасно знаешь. Вас сослали бы, а теперь тебя ещё и могут начать подозревать в убийстве! Ох, не будет мне покоя с тобой, не будет…

— Не беспокойтесь за меня. Я невиновен и смогу это доказать. Спокойной вам ночи, тётушка, я хочу пойти подышать свежим воздухом

— Да уж, хорошо ты подметил — спокойной. Очень спокойной, милый мой, — грустно усмехнулась Анна Васильевна. — Ступай с Богом.

***

Всю ночь лил дождь, барабаня по крыше и заглядывая в окна. Не успокоился он и к утру. Ветер бросал в лицо сорванные им листья, словно сейчас был сентябрь, а вовсе не май. Занимался рассвет, и на серых тучах появился лёгкий румянец восходящего солнца.

На душе у станового пристава Сафонова было неспокойно, и дело было вовсе не в разбушевавшейся стихии. Он знал семью Верховских довольно давно, и что за время их знакомства только ни происходило: то утопится служанка, то украдут жемчужное колье у Анны Васильевны… Однако же убийство дворянина в его голове никак не вязалось с этими милейшими людьми.

— Приехали, Андрей Петрович, — сказал, взглянув в окно, урядник Филимонов. Они вышли из экипажа и прошли по дорожке, усыпанной щебнем, прямиком к дому.

Сафонов был коренастым жилистым мужчиной тех лет, что обычно называют золотой осенью жизни. На его тонких губах извечно играла усмешка — то ли ироничная, то ли по-отечески ласковая. Внешне становой пристав был бы ничем не примечателен, если бы не его огромные оттопыренные уши. В юности Андрей Петрович, признаться честно, ужасно их стеснялся, однако с годами попривык и даже полюбил свою особенность.

Когда пристав в сопровождении своего помощника вошёл в дом, никто уже не спал. У порога его встретил Владимир Борисович, и они втроём прошли в гостиную, где собрались все гости имения.