Господин с кошкой

– Я вот что решил, – сказал он. – Мне нужна другая работа. Пойду работать в хоспис. Где умирают одинокие люди. Нужно что-то такое, понимаешь… Настоящее. Проводить человека, быть с ним на самом пороге, на самом краю.

– Какой ты у меня хороший, – прошептала жена и поцеловала его в плечо.

Другая девочка

действующие лица и исполнители.

– Тут приехали товарищи из комиссии, – сказал прокурор. – Посмотрят ваше дело, вы с ними побеседуете…

– А там, глядишь, может быть, и помилуют?

– Вот именно, – сказал прокурор. – Есть такой шанс. Идите, Чижов.

– Зачем театр? – сказал Чижов. – Меня расстреляют. Сейчас. Вон за той дверью. Гуманисты. Там исполнитель ждет, я знаю. Я не хочу в затылок. Исполнитель! – вдруг закричал он, рванувшись к закрытой двери. – Я невиновен! Ты же офицер! Посмотри мне в глаза!

– Чижов, – сказал прокурор, – не надо истерики. Ваша вина доказана в суде. Еще раз предлагаю подписать ходатайство.

– Еще раз прошу. Хочу видеть, кто меня убьет. Прокурор взглянул на начальника тюрьмы. Тот махнул рукой конвоирам. Они заломили Чижову руки и втолкнули его в приоткрывшуюся дверь. Дверь тут же захлопнулась.

– Даже где-то жалко, – сказал врач.

– Насильник и садист, – сказал прокурор. – Четырехлетнюю девочку. А потом в костер бросил. Нелюдь.

– Чего они там? – сказал начальник тюрьмы, прислушиваясь.

Дверь раскрылась, выскочил беленький старлей.

– Не могу, – сказал он и положил пистолет на стол. – Вы лучше сами.

– Федоскин! – крикнул начальник. – А ну, быстро мне тут! Слабак.

– Шел бы ты, товарищ подполковник, – оскалился старлей. – Сегодня увольняюсь. Ребята зовут в охранную фирму. А за слабака ответишь! – И убежал.

– Либералы, суки, всю страну развалили, – сказал начальник.

Но сам расстреливать Чижова не стал. Велел отвести в камеру.

Был конец августа 1996 года. Буквально через пару дней отменили смертную казнь.

Чижов отсидел одиннадцать лет.

Поболтался по России. Потом вернулся в свой город.

Пришел по адресу: улица Гоголя, 15, квартира 26. Раньше это был просто большой сталинский дом для начальства. А теперь – с забором и будкой. Его не пустили, конечно. Телефона он не знал. Два дня ждал, пока она выйдет. Дождался.

– Я не убивал твою сестренку, – сказал Чижов. – И ты это знаешь. Бомжи убили, пока мы с тобой на даче трахались, а ее гулять послали. Почему ты отперлась, подлая?

– Я не подлая, – заплакала Лена. – Я боялась папу. Я была невеста. Не твоя к тому же!

– Так вот. Бомжи убили и бросили в костер не ее. Другую девочку. Я, когда потом за ней побежал, видел, как она на шоссе в машину садилась. Почему мне никто не поверил?! Она жива. У тебя есть сестра. У твоего папы – младшая дочь. Еще одна наследница.

– Не найдешь теперь, – сказала Лена. – Сколько лет прошло.

– Я уже нашел, – сказал Чижов. – Вот.

Протянул ей бумагу.

– Спасибо, – сказала Лена. – Я приду к тебе. Сегодня. Все будет хорошо. Ты один живешь? Где?

Чижов на той же бумаге написал адрес.

Вечером позвонили в дверь.

– Чижов! Не надо истерики. – Белобрысый мужик страшным ударом обрушил его на пол и достал пистолет с глушителем.

– Исполнитель? Федоскин? – шепотом спросил Чижов.

– Судьба, наверное, – вздохнул тот.

Незабвенный

на бутылку Клейна этикетка наклеена

Две недели назад Марина Сергеевна брала деньги в банкомате. Она была не замужем, одна растила дочь, теперь уже студентку четвертого курса, но была вполне обеспеченна: главный бухгалтер в солидной фирме.

Спрятала карточку и деньги, бросила в сумочку чек. Обернулась. Сзади стоял молодой человек. Чуть за двадцать.

– Пожалуйста, пожалуйста, – сказала Марина Сергеевна. Ей показалось, что он просто ждет своей очереди.

– Извините, мне так стыдно, – сказал он и заглянул ей в глаза. У него было красивое тонкое лицо, длинные ресницы. – Простите. Дайте мне немножко денег. Я не для себя прошу. У меня папа умирает. У нас кончились деньги, совсем. Хоть сколько-нибудь… – У него дрогнул голос.

Марина Сергеевна в упор на него посмотрела. В глазах у него была тоска и стыд. Она дала ему тысячную бумажку, повернулась и быстро пошла к машине.

Через несколько дней Марина Сергеевна сидела с подругой в кафе Академия,на Волхонке. Не самое дорогое место, но и не самое дешевое. За соседним столиком молодой человек – ну совсем еще мальчишка – вальяжно отсчитывал деньги. Его сотрапезники пытались было раскрыть свои бумажники, но тот пресек их попытки:

– Стоп-стоп-стоп! Сегодня вы мои гости. В другой раз, в другой раз.

Марина Сергеевна всмотрелась в него и ахнула. Это был он, бедный сын умирающего папы. Ей показалось, что среди купюр она увидела своютысячу.

– Молодой человек! – громко сказала она. – Вам не стыдно? Попрошайничать у кассы, чтобы потом по ресторанам ходить?

Он сделал вид, что не слышит.

– Да, да, я к вам обращаюсь! – Она даже встала из-за стола. – Жалостный какой! Денег у него нет, папе на лечение!

– Мадам, – он обернулся к ней, моргая длинными ресницами, – мадам, это вы мне? Вы что-то напутали, бог с вами…

Встал и вышел вместе со всей компанией.