Господин штабс-капитан (СИ)

- Мы не виделись уже два дня. Я скучал и решил прийти к тебе…Но тебя не просто найти. Все сестры очень похожи…

- Извини, но я очень занята. Возможно, сегодня ночью Иван Павлович меня отпустит. Тогда я приду к тебе. А сейчас уходи! Тебе здесь делать нечего! Не нужно тебе все это видеть… Я бы и сама лучше бы не видела… Уходи, пожалуйста!

- Ладно, но я буду тебя ждать!

- Жди… - я попытался ее поцеловать, но она отстранилась. – Не сейчас и не здесь… уходи…

Я отвернулся от нее, и зашагал по коридору, пропуская вперед спешащих сестер, обходя койки, которые стояли в ожидании нового «подкрепления» в виде раненных и тяжело раненных солдат.

На душе скребли кошки. Мне было стыдно, что я, проявив слабость, желание увидеть любимую девушку, помешал ей в очень важном и тяжелом деле, поставил ее в неудобное положение. Злость на себя росла, я ускорил шаг, перейди почти на бег и, в конце концов, пулей вылетел из госпиталя, весь красный и потный.

Однако, выйдя на свежий воздух, мое мнение о произошедшем поменялось. Шагая в роту, я уже винил не себя, а считал, что не права была Маша. Отчего она так со мной разговаривала? Ну, пришел я в госпиталь, и что? Возможно, я пришел навестить своего друга или подчиненного. И встретился внезапно с ней. Ведь могло быть такое! Так зачем же она злилась на меня? А потом, неужели я помешал ей? Чем? И что она такого делала, что не могла перекинуться со мной парой слов?

Я был раздосадован. Чем ближе я подходил к роте, и неизменно росло расстояние от госпиталя, тем еще злее я становился. Злость во мне выросла и окрепла, но она еще и стала разнонаправленной. Я уже злился на себя, на Машу, на прогуливающихся почему-то именно мне навстречу и идущих со мной по пути, но шагающих медленно и мешающих моему движению местных жителей. Все и вся меня раздражали. В скверном настроении я вошел в ротное помещение.

Там все еще сидели Минский и Сенцов. Хитрова я отпустил на день по семейным обстоятельствам. Я бросил на стол фуражку и упал на стул с высокой спинкой, который мои солдаты притащили из взорванного дома.

- Где Тимофеев? – с плохо скрываемым раздражением спросил я у офицеров.

Минский с удивлением посмотрел на меня. Не часто ему и другим приходилось видеть меня в таком состоянии.

- Он ушел в штаб полка. Насколько мне известно, Вы его сами отпустили…

- А…да… - я вспомнил, что с утра сам его направил туда. Нужно было получать кое-какое обмундирование, для чего уладить бумажные вопросы.

- У Вас что-то произошло? – спросил меня Сенцов.

- Нет, слава Богу! – не стал я объяснять причину своей раздражительности.

Чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей я решил провести смотр роты.

- Минский, Вы сегодня дежурный офицер?

- Так точно.

- Командуйте построение роты!

- Есть… - Минский встал, одел фуражку. Они с Сенцовым переглянулись. Тот тоже встал и они вдвоем вышли.

Через десять минут я стоял перед строем и распекал нерадивых унтеров и нижних чинов, которые не следили за состоянием обмундирования. Промучив всю роту до шести часов после полудни, я распустил строй. Повернувшись спиной к расходившимся солдатам, я слышал их тихий шепот.

- Наш-то нонче не в духе.

- Что-то там у него?

- Никак опять на передовую?

- Нет, только вернулись!

- Да, не! Командир полка отругал… вот он на нас и сорвался…

- Ладно вам! Не так часто он нас собачит. Другие каждый день, а этот ничего…

Я ушел, не попрощавшись ни с Минским, ни с Сенцовым. Они остались курить, и, видимо, обсуждать мое недостойное поведение. Мне не стало легче. Наоборот, теперь ко всему прочему я корил себя еще и за это неуместное построение роты. Бывает так, что все делается не так и, как снежный ком, растет недовольство собой и окружающими. Придя домой, я бросился на кровать и, закрыв глаза, попытался отвлечься. Спать не хотелось, я взял книжку, которую мне принесла Маша. Это был роман Северо-Американского писателя Джека Лондона. Книга называлась «Время-не-ждет». В свое время Маше очень понравилась эта книга. Она ее читала еще до войны, но с тех пор возила ее с собой.

Я никак не мог начать ее читать и вот решил таким образом отвлечься от плохого настроения. И, удивительно, я постепенно углубился в сюжет. Стемнело. Хозяйка принесла ужин и накрыла мне на стол деревенскую здоровую еду. Сделав свое дело, она ушла, оставив меня наедине с книгой. Почти не отрываясь от книги, я встал что-то съел, что-то попил и вновь лег на кровать. Аппетита не было, не было и желания что-либо делать и о чем-нибудь думать кроме как о вымышленных американским писателем событиях и жизненных ситуациях, происходящих с главным героем.

Уже глубокой ночью я отложил книжку и, закрыв на минутку глаза, крепко уснул до утра. Маша так и не пришла.

Утром я отправился в роту. Дежурил Минский, а менять его должен был Сенцов.

- У вас есть какие-нибудь дела сегодня? – спросил я подпоручика.