Господин штабс-капитан (СИ)

- Прапорщик Николаев, поручик Борисов, подпоручик Морозов, штабс-капитан Рихтер и я. Игра сложилась только у Николаева и Морозова. Когда проиграл последние деньги, от скуки, я вышел из игры и сел возле нашего стола. В комнате стоял сизый туман от бесчисленного количества выкуренных папирос. Голова шумела больше от дыма, чем от выпитой водки. Окна, хоть и отворены были настежь, не могли выветрить папиросный туман. Домой уходить не хотелось, и я вяло следил за игрой моего стола. В какой-то момент мне невольно бросилось в глаза странное движение подпоручика Морозова. Сначала я подумал, что мне просто показалось из-за выпитой водки и густого дыма. Я стал приглядываться, и во мне укрепилась уверенность, что Морозов шельмует! Когда он достал откуда-то из-под себя другую карту, я не вытерпел. Встав со своего места, я подошел к нему и взял его за руку. «Так вот, как вы зарабатываете на игре, подпоручик!» - вскричал я громко на всю комнату. Шум и гам, царивший в доме, как по команде замолк. Все игроки перестали метать и обернулись в нашу сторону. Морозов не ожидал такого оборота и пока молчал, видимо, осмысливая свои дальнейшие действия. «Потрудитесь объяснить причину ваших слов!» - строго сказал штабс-капитан Рихтер. – «Как понимать их?» Я потянул Морозова вверх с его стула, ожидая, что там все увидят скрытые карты. Но их там не оказалось! Можете представить мое изумление? Я ведь был уверен, что четко видел подмену карт подпоручиком! Тогда Морозов уже более уверенный в своей безнаказанности, встал и бросил мне в лицо: «Вы пытаетесь меня оскорбить! Вы считаете, что таким способом можете вернуть свои жалкие тридцать рублей, проигранных мне и выигранных мной честно! Вы негодный человек! И ответите за свои оскорбления!» Я оказался в неприглядном положении. Но, тем не менее, я оставался при своем мнении – Морозов жульничал. «Я готов ответить за свои слова!» Мы схватились за оружие, но нас разняли. «Господа, господа! – закричал штабс-капитан Рихтер. – Так нельзя! Век дуэлей давно ушел, а стрелять друг в друга просто так нельзя! Во-первых, мы на фронте, а во-вторых, тот, кто останется в живых станет обычным преступником. Уж коли вы считаете себя оскорбленными, то сыграйте лучше в «кукушку»! Это в некоторой мере сгладит последствия, которые неминуемо наступят, и удовлетворит ваше обоюдное желание ответить на нанесенное противником оскорбление». Все присутствующие поддержали Рихтера. Кто-то из присутствующих предложил пойти в разбомбленный месяц назад дом. Хозяева там давно не живут и дом пустует. Действительно, лучшего места для «кукушки» и придумать нельзя. Все общество согласилось. Все офицеры оставили игру и направились к разбомбленному дому. Мы с Морозовым шли порознь друг от друга, но каждого из нас сопровождало по нескольку офицеров, так что сбежать случая не представилось. Впрочем, я и не пытался сбежать и в мыслях такого не имел. Когда все достигли цели своего ночного путешествия, штабс-капитан Рихтер взял у кого-то лампу и полез в дом. Я видел, как свет от лампы стал блуждать по комнатам дома. Через пять минут Рихтер вышел наружу и сказал: «Прекрасное место! Сейчас, господа, бросайте жребий. Тот, кому он выпадет, станет «кукушкой». А другой соответственно – «охотником». Цель охотника попасть в «кукушку», но и «кукушка» имеет право отвечать «охотнику». «Кукушка» обязана периодически куковать! Вы согласны?» Мы согласились. Быть «кукушкой» выпал жребий мне. Рихтер и еще несколько офицеров взяли у нас с Морозовым револьверы и проверили количество патронов. Потом нам выдали еще по семь патронов. «Теперь, Вы Морозов, войдете в дом с главного входа. А вы, Минский с «черного» входа. Мы все, господа, будем находиться вокруг дома на расстоянии тридцати шагов. Думаю, это и безопасно и в то же время позволит нам контролировать честность «игры». Заходите в дом одновременно. А Вы, Минский, каждые две-три минуты обязаны кричать «ку-ку»! Кричите громко, так, чтобы и мы слышали снаружи!» Я согласился, Морозов тоже кивнул. Нас развели по разные стороны дома, и по команде штабс-капитана, я вошел в дом. Войдя, я честно крикнул «ку-ку» и бросился вправо по коридору, стараясь не сильно шуметь. Я услышал, как в мою сторону стал пробираться и Морозов. Он тоже старался не шуметь, но половицы в доме скрипели, повсюду валялись обломки мебели и разбитая черепица с провалившейся крыши.

- Кто первым выстрелил? – спросил Вознесенский, так же, как и я внимательно и с интересом слушавший рассказ Минского.