Господин штабс-капитан (СИ)

Тот ответил отрицательно. Тем не менее, я его освободил от дежурства, заменив собой. Мне не хотелось в очередной раз остаться ночью одному, поэтому я решил всецело отдаться службе. Сутки я провел в расположении своего подразделения, донимая солдат различными проверками. Я проверял состояние стрелкового оружия, проверял внешний вид солдат, контролировал количество и качество подаваемой пищи, обедая и ужиная вместе с нижними чинами. В общем, я донимал и себя и окружающих. Думаю, что на следующее утро многие солдаты с облегчением перекрестились, когда увидели, что меня менял поручик Хитров.

Дома от своей хозяйки я узнал, что ко мне никто не приходил. Ни Маша, ни кто-либо иной. Я бросился на кровать и уснул тяжелым, неприятным сном. Проспал я до двух часов. Разбудил меня стук в дверь.

- Кто?! – сонно спросил я.

- Ваше благородие, это я Иванов… - отозвался мой писарь.

- В чем дело? – все еще спросонья выспрашивал я, с трудом размыкая отяжелевшие веки и не очень хорошо ориентируясь в пространстве.

- Ваше благородие! Меня послал к Вам подпоручик Сенцов…

- Зачем?

- Срочное дело! Он сказал только, чтобы я передал, «Минский».

- Сейчас буду! Ступай!

Наконец до меня стали доходить слова посыльного, то, о чем он говорит. Что там опять случилось? – думал я, умываясь и потом быстро одеваясь. От Минского я ждал всего. Этот молодой подпоручик отличался непримиримым характером, вспыльчивым и прямым, скорее даже прямолинейным. Порой он не мог сдержаться в тех случаях, когда от его молчания зависела его же судьба. Он мог прямо в лицо сказать нелицеприятную правду кому угодно, не разбирая ни рангов, ни должностей. У меня возникла непоколебимая уверенность, что Минский опять пострадал из-за своей неуравновешенности и юношеского максимализма. Но в то же время я был уверен, что он не совершал ничего такого, чтобы могло бросить тень на его честность, принципиальность и порядочность.

Встретивший меня Хитров доложил об общей обстановке и перешел непосредственно к произошедшему.

- Часов в двенадцать прибыл посыльный от ротмистра Вознесенского. Просил срочно найти Вас. Я поинтересовался, в чем дело. Вахмистр сказал, что произошел чрезвычайный случай и главное действующее лицо – подпоручик Минский. Вознесенский потребовал немедленно найти Вас с тем, чтобы Вы явились к нему в КРО.

- Так Вы не знаете, что там произошло? – переспросил я дежурного офицера.

- Нет, мне ничего неизвестно, - пожал плечами Хитров.

- А Минского Вы сегодня или вчера видели?

- Нет. Вчера я провел весь день в доме, правда, ходил в собор. Это было… приблизительно в шесть часов. Минского я не встречал. Сегодня заступил на дежурство, сменил Вас. После того, как вы ушли, никто из офицеров в роту не приходил, ни Сенцов, ни Тимофеев, ни Минский.

- Я понял. Ладно, - обреченно вздохнул я, - отправляюсь к Вознесенскому. Потом зайду.

По дороге в КРО я усиленно пытался догадаться, что произошло и в чем причина происшествия. Однако вскоре я понял всю бесполезность своих стараний.

У дома, в котором расположился контрразведывательный отдел, стояла толпа из местных жителей, мужиков и баб, нескольких полицейских и жандармов. Заметив меня, все расступились и пропустили меня внутрь.

В комнате на стуле возле стола ротмистра понурив голову, сидел Минский. На нем не было портупеи, и ворот его гимнастерки был расстегнут на три пуговицы. При моем появлении он поднял голову и с надеждой посмотрел на меня. Бывший жандармский офицер сидел по другую сторону стола и что-то записывал. Он тоже оторвался от своего занятия и встал, приветствуя меня.

- А! Господин штабс-капитан! Проходите, проходите. Присаживайтесь, - Вознесенский указал на стул рядом с Минским, - Спасибо, что пришли. Я знаю, что Вы после дежурства, но извините – обстоятельства!

- Могу ли я узнать, что произошло? – спросил я, опускаясь на стул, предложенный мне ротмистром.

- Гхы-гхы, – откашлялся контрразведчик, - да, знаете ли, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Он посмотрел на подпоручика, потом на меня. Я подождал несколько минут, Вознесенский не произнес больше ни слова.

- Простите, но я не понимаю…

- Вот, ваш офицер помог контрразведке задержать одного из австрийских диверсантов. Правда, он сначала с одним из них играл в карты и выпивал, а потом, поссорившись, пристрелил. А вот второго помог нам задержать. Так что поклон ему, - слова ротмистра по смыслу вроде бы хвалили Минского, но его саркастическая интонация настораживала. Было совершенно непонятно, говорит ли он серьезно или же в характерной ему манере издевается над нами.

Я молчал, не понимая, как относиться к услышанному. Минский тоже молчал, повесив голову, и, словно провинившийся гимназист, чуть-чуть всхлипывал носом.

- А можно все-таки узнать что произошло? – попросил я.

- А, конечно! Господин подпоручик, будьте любезны, расскажите своему командиру о своих похождениях. Ему очень интересно. И я еще раз послушаю Вас, может что-то упустил из вашего рассказа. Смелее! Мы слушаем Вас!

- Но я все Вам рассказал…

- Так я и слышал. А, вот, Станислав Максимович, увы, нет!