Господин штабс-капитан (СИ)

Потом я аккуратно положил голову Маши на землю, подложив под нее медицинскую сумку. Достал из ножен шашку и стал ею рыть сырую землю немного поодаль от тела. Но у меня выходило очень медленно. Дерн не поддавался, и в почве попадалось много больших камней. Зацепившись за один из них, под давлением моего тела, клинок сломался, оставив конец глубоко в земле под камнем, так и не оказав мне последней услуги. Я отшвырнул шашку в сторону. Все было против меня, даже родная шашка предпочла сломаться.

Я встал и добрел до ближайшей воронки. Осмотрев ее, я понял, что она соответствовала росту Маши. Вернувшись к телу, я правой рукой обхватил его и, волоча ноги по земле, отнес в выбранную воронку. Удобно устроив ее тело на дне воронки, я стал одной рукой засыпать могилу. У меня долго не получалось насыпать землю на лицо. Мне казалось, что тогда Маша не сможет дышать. В конце концов, я положил на лицо нижнюю часть фартука и засыпал его.

Отчего-то земли на могильный холмик не хватило и мне пришлось сходить за обломком шашки. Им я наковырял еще земли и насыпал сверху на могилу. Закончив похороны, я воткнул обломок шашки в ногах могилы.

Только под утро мы расстались с Машей окончательно. Чуть забрезжил на востоке рассвет, я встал и, вспоминая карту, поплелся по направлению к близлежащему селу. Через час солнце взошло над землей. В ближайшем ручье, который протекал недалеко, я помыл руки и кое-как отчистил шинель и сапоги. Я решил пробираться к своим. Но положение мое было таким, что я не знал, куда мне идти. Найдя на поле большинство своей роты, я не мог сделать определенного вывода, что с ней стало. В последний раз я окинул взором поле, изрытое воронками, словно кротами, не погребенные трупы своих товарищей, могилу Маши. Прощайте! Мы еще увидимся! Я вернусь к вам. И побрел прочь от того страшного места.

Я крался вдоль шоссе, обсаженному высокими липами, ища какое-нибудь село. Примерно за версту я его обнаружил и стал подходить к нему со всеми предосторожностями. Никто не встретился мне на пути. Село словно вымерло.

На окраине стоял большой дом, огороженный невысоким забором, калитка была не заперта. Я прошел по узкой дорожке через сад и вошел в дом, чтобы расспросить живущих там об австрийцах и русских. В доме меня никто не встретил. И несколько раз позвал хозяев, но никто не отозвался на мои оклики, дом был пуст. Вдруг снаружи я услышал громкую речь, и даже крики. Выскочив из дома, я увидел спешащих ко мне пехотинцев в австрийской форме, немедля я выскочил на дорогу и побежал в ближний кювет. По нему я стал уходить от погони. Австрийцы уже добежали до дома, в котором я был, но преследовать меня дальше почему-то не стали.

Мой путь пересекла небольшая речушка, через нее был перекинут мостик. Я, было, направился к нему, но вновь заметил небольшой отряд противника, тоже идущий к этому мостику. Что-то много мне стало попадаться вражеских разъездов. Не значит ли это, что в ходе недавних боев наши части были отброшены далеко назад, и я оказался в глубоком тылу врага? Логически рассуждая, я неизменно приходил к такому выводу. Только то, что тела солдат лежали не захороненные, да и тело самого командира роты никто не искал, говорило в пользу моих умозаключений. Теперь главной заботой моей стало то, чтобы противник меня не обнаружил.

Удачно спустившись с крутого берега, я укрылся под мостом, но не был уверен, что австрийцы не заметили моего маневра. Осмотревшись, я недалеко от моста увидел большой куст ивняка, нависший над водой, и решил, что под ним мне будет менее опасно, чем под мостом, ибо сквозь ветки я хорошо могу видеть приближающегося противника, а сам буду от него скрыт. Я пополз к кусту и засел там, держа свой наган наготове.

Сидя в кустах и размышляя над своим положение, невольно мне вспомнилась прочитанная в детстве книжонка о цветке папоротника. Помню, в ней говорилось, что нашедший этот волшебный цветок сможет все видеть и все слышать, сам оставаясь при этом невидимым. Вот бы мне быть таким, подумал я. Но так как цветка папоротника до сих пор еще никто не срывал, умение быть невидимым и неслышным для противника приходилось приобретать без помощи волшебства.

Вскоре приблизился вражеский патруль. Вот уже он поравнялся с кустом и прошел мимо. Когда он удалился от меня шагов на пятьдесят, я выпустил ему вслед пять пуль, быстро перезарядил наган и начал вновь стрелять, выстрелив все патроны, которые у меня оставались. Двое австрийцев остались лежать на дороге, а остальные трое убежали.

Я выбрался из-под куста, с револьвером наизготовку подошел к лежащим солдатам снял с одного из них винтовку, но взвесив ее, понял, что она только будет осложнять мне путь. Бросив ее и теперь уже бесполезный наган, я быстро зашагал прочь от того места.