Господин вечности

   Когда я доел пятое жутко вкусное пирожное и отвалился от стола, прицеливаясь к шестому, но не в силах ещё и его в себя запихнуть, папа предложил:

   -- Может, переночуешь сегодня дома? А завтра я тебя отвезу обратно.

   -- Не-е, -- протянул я, с грустью отказываясь как от папиного предложения, так и от недоеденной вкусности. -- Мне завтра на отработку в "девятку" с мастером идти. Ты же понимаешь, что я должен дверь заранее заклинить? Чтобы её неделю вскрыть не могли.

   Папа коротко рассмеялся и весело спросил:

   -- А со мной пойдёшь?

   -- С тобой пойду! -- тут же оживился я.

   -- Вот завтра заодно проверю уровень подготовки мастера, -- сказал отец. -- А теперь марш к себе и спать!

   -- Хорошо, -- пожал плечами я. -- Только ты сам звонишь Шону с Ваном и объясняешь, что тебе лениво отвезти меня в академию. Не забудь сказать Маньякам.

   -- И этот тёмный -- мой сын! -- картинно поднял руки к небу мой папа.

   -- И этот тёмный -- мой отец! -- не менее картинно закатил глаза я.

   -- Я скажу, что ты устал, -- решил папа, доставая из кармана сотовый.

   Ой, я знаю, что он сейчас наплетёт про моё хилое здоровье и непомерную учебную нагрузку. Но мне лениво с ним спорить. Поэтому я пополз к себе в комнату, посоветовав Райну тоже делать ноги, пока папе не взбрело в голову показать ему "пятый Ад", например, для развлечения.

   -- Перевязку сделать не забудь! -- бросил мне в след папа.

   -- Угу, -- кивнул я, подумав про себя "завтра".

   До дивана бы доползти.

   ...Кошмар оборвался коротким, задавленным криком. Вцепившись в подушку, я лежал на полу и пытался отдышаться.

   Маленький мальчик на руках, уткнувшийся в мою залитую кровью рубашку. И его тихий шёпот, прежде чем он перестал дышать: "Я немножечко посплю, пап... Так устал..." Бешенным стуком пульса в висках билась только одна мысль...

   Лучше бы я умер.

   Ещё мгновенье назад я держал в руках не пропоротую когтями подушку. Я, давно седой и взрослый, обнимал своего умершего кроху-сына. А второй рукой -- маленькую дочку...

   Как я оказался на крыше -- помню урывками. В руках -- гитара. Плачет и поёт. Воет от горечи под онемевшими от холода пальцами.

   Лучше бы... что?..

   Душу отпускало из тесных тисков очень медленно. Казалось, прошла целая вечность под этим чёрным небом и в ледяном, выдувающем душу ветре.

   Гитара плакала в руках. Душа уже затихала.

   Рваные струны больно ударили по заледеневшим пальцам. Две в этот раз. Помянув особо неприглядный вид инфернальной нечисти, я тряхнул в воздухе рукой. Достал из браслетного кармана пару запасных струн. И вздрогнул от прозвучавшего за спиной голоса:

   -- Почему ты не спишь?

   Обернувшись, посмотрел на вылезшего на крышу Райнора. Спросил:

   -- А ты?

   -- Услышал твою гитару, -- ответил тёмный.

   Вздохнув, я принялся менять струны. Главное, чтобы папа не слышал. Райнор, нерешительно помявшись, всё же расположился рядом. Поёжился, обхватив себя руками. Да, нежарко, и крыша ледяная. Возясь со струнами, я исподволь рассматривал того, кто однажды станет Старшим Рыцарем, в чьих руках сосредоточится гигантская власть, а на плечи ляжет ответственность, сломавшая бы любого, не отлитого из сверхпрочной легированной стали. Пока что это лишь худощавый, бледный, скованный и неловкий, малолетний тёмный. Чёрные волнистые волосы, не собранные в хвост, частью скрывали лицо. Он не решался поднять взгляд. Не решался сказать, что ему холодно и надо пойти в тепло, что я больной на всю голову, выбрав себе такое развлечение среди ночи. Всё, на что хватило его решимости, это робкий вопрос:

   -- Сыграешь ещё? Здорово звучит...

   Не ответив, я подтянул ослабленную струну, подстроил и негромко заиграл новую песню без слов. Пронизанную одиночеством и неизбывной тоской. Вторая была чуть повеселее. И третья оказалась разбавлена уже моим голосом.

   Левой, левой четче шаг. Сдохни и пусть боги смеются!

   Где ты видел дорогу назад?! Очнись! Нам уже не вернуться.

   Левой, левой жизнь дерьмо -- так зачем за нее цепляться?!

   Выживут те, кому повезло, а мы умеем лишь одно: не сдаваться! #

   # Марш смертников -- Юрген Криг (Инсульт). В исполнении Марии Горячевой звучит проникновенней (прим.авт.)

   Не сдавайся, Райнор. И я не сдамся. Слышишь, Небо?! Я их не отдам! Никого!

   Когда руки перестали слушаться, я убрал гитару обратно в личное пространство. Поднялся на ноги, которых уже давненько не чувствовал не смотря на то, что всё время сидя здесь бессознательно поддерживал тепловое поле. Пустая трата сил при такой погодке. Всё тело вообще как отбитое об стену, даже холода-то уже не чувствую.

   -- Идём в дом, -- предложил я, и первым влез обратно в чердачное окно.

   Спустившись вниз, я посоветовал посиневшему от холода Райнору:

   -- Залезь в горячий душ. Иначе заболеешь.

   -- На здоровье не жалуюсь и без советов обойдусь, -- попытался огрызнуться тёмный.

   Разговаривал он с ещё большими усилиями, чем я. Мышцы, в том числе лицевые, в тепле сводило судорогой. Не отвечая на явную провокацию, я произнёс, берясь за ручку двери:

   -- В каждой из наших комнат своя ванная. Кипяток в кране всегда есть.