Господин Великий Новгород (сборник)

В описываемый нами поздний вечер, зажженная лучина, воткнутая в железный светец, слабо освещала Савелия, сидевшего на скамье; возле него лежал готовый лапоть, другой он плел, спеша докончить его к утру на продажу. Напротив него Агафья дремала под однообразное жужжание веретена, а последнему вторил сверчок за печкой.

Старики молчали.

Вдруг молния облила своим пламенем оконце светлицы.

- С нами крестная сила! - воскликнула Агафья, перекрестясь и выронив из рук веретено.

- Упаси Господи, какая гроза наступает! - сказал Савелий, также осенив себя широким крестом.

Вслед за громовым ударом забушевал ветер и полил проливной дождь: лес дрогнул, деревья порывисто закачались своими вершинами.

- Сидоровна, - сказал Савелий, - заслони-ка окно-то ставнем, а то задует лучину.

Старуха поплелась, но только лишь подошла к окну, как в него ворвался порыв ветра, лучина вспыхнула и потухла. Вместо нее ослепительно блеснула молния и осветила окнами движущиеся фигуры людей.

- Батюшки светы, что это? - воскликнули в один голос старики, пораженные такой массой неожиданностей, но раскат грома заглушил их слова.

- Эй, кто здесь живет, добрые люди или не добрые? Укройте от темной ночи и непогоды заблудившихся! - раздался у окна громкий голос.

- Да поскорей! - поддержал другой, хрипловатый, дрожащий, видимо, От холода голос.

- Бабка! Вздувай огня! - заговорил Савелий, придя в себя, - а я побегу отворить ворота.

- Как бы не так, вздувай огня! - передразнила Агафья мужа вполголоса. - Да кого это нелегкая принесла в такую пору. Стану я светить всяким бродягам. По мне они хоть все глаза повыколи себе о рожны, побери их нелегкая!

- Или хозяев нет, или они нехристи какие, что не могут пустить нас на часочек обогреться да обсушиться? - повторял за окном хрипловатый голос.

- Да что попусту толковать... Ишь - ни привету, ни ответу... Если бы они были добрые люди, то сами бы позвали нас, а со злыми считаться нечего! - прервал его громкий голос. - Если совсем нет хозяев, то мы и без них обойдемся... Терем не игольное ушко - пролезем... Эй, люди, ломайте ворота, а я попробую окно...

По стуку ножен меча не трудно было догадаться, что говоривший спрыгнул с лошади.

- Иду, сейчас, вот только накину зипунишко! - закричал Савелий, струсив перед решительными поступками незваных гостей.

Через несколько минут, медленно скрипя, растворились ворота, и Савелий вышел из них, тараща глаза, как бы желая рассмотреть сквозь окружающий густой мрак приезжих.

- Входите, вот сюда, за мной... Да много ли вас? - с тревогой спрашивал он.

- Всего четверо, - ответил ему громкий голос, ощупав его плечо и ухватясь за него, - авось углы твоей светлицы не разломятся от нас.

Остальные трое, введя на двор лошадей, ухватились тоже один за другого и, таким образом, медленно, гуськом, ощупью, вступили в обиталище Савелия.

XV. Поздние гости

- Да посвети нам, хозяин, нам не в прятки играть; нет ли хоть на алтын огоньку! - заговорили приезжие, войдя в светлицу Савелия.

- Шарю... родимые... Куда впотьмах светец обронил? - отвечал с расстановкой хозяин. - Жена, баба, хозяйка! - продолжал он, - ты куда еще запропастилась? Вздуй-ка господам огоньку. Небось, они не тронут.

Молния блеснула и осветила Агафью, выползавшую как ящерица из-под печки.

- Ха-ха-ха! Видно хозяйка там цыплят высиживает! - захохотали приезжие, - ты бы крышкой закрыл, а то сглазят.

Молния повторилась. Агафья приподнялась с пола и, прокравшись по стенке к мужу, начала что-то шептать ему.

- Что? Не хочешь вздувать огня? Вот дам я тебе затрещину, так поневоле засветишь, как искры из глаз посыпятся, - отвечал, ей полушепотом Савелий.

Агафья, ворча себе что-то под нос, отыскала трутницу, высекла огонь, вздула его на лучину и осветила светлицу и находившихся в ней.

Четырехугольная, обширная светлица, вопреки своему названию, была закопчена, как угольная яма. В переднем углу, в божнице, стояло несколько икон в медночеканных окладах; под божницей висела запыленная занавеска, прикрывавшая полку, на которой лежали писанные святцы и четки из Богородицыных слез. В передней стене находились два узких продолговатых окна, называемые - красными. В рамах были вставлены стекла, - что для описываемого нами времени составляло значительную роскошь, так как они получались из чужих краев, - только кое-где, вместо разбитых верешков, была наклеена холстина, обмазанная маслом. В боковых стенах были волоковые окна, заткнутые говяжьими пузырями. Все это, как и колоссальная изразцовая печь, указывало, что светлица эта была некогда обитаема не Савелием с Агафьей, а ближними боярами великого князя.

По стенам светлицы были лавки, а в переднем углу стоял вымытый и выскобленный стол, в заднем, на двух столбах, стояло корыто, над которым находились полки с разной посудой.

Агафья, засветив огонь, стала у шестка, обтирая руки о полосатую поневу, и исподлобья оглядывала поздних гостей; невдалеке от нее Савелий был занят тем же самым.