Господин Зима

– Так, ребя! Мы остаёмся тута! – объявил он.

– ЧТО? – спросил перевозчик. – О НЕТ! ВЫ-ТО КАК РАЗ ДОЛЖНЫ УЙТИ! Я ВАС ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ! МЫ ДО СИХ ПОР НЕ ВЫГРЕБЛИ ВСЕ БУТЫЛКИ, ОСТАВШИЕСЯ С ПРОШЛОГО РАЗА! А НУ, БЫСТРО НА БОРТ! СИЮ ЖЕ МИНУТУ!

– Раскудрыть, дружища, не могём мы! На нас гюйс, вишь: подмогнуть этому парняге. Он остатнется – и мы остатнемся.

– ЭТО МЕСТО НЕ ИЗ ТЕХ, ГДЕ ХОТЯТ ЗАДЕРЖАТЬСЯ ПО ДОБРОЙ ВОЛЕ! – прорычал перевозчик.

– Ах, ни боись, с нами тута скоро сызнова станет бодруха-веселуха, как в стары добры времена! – ухмыльнулся Явор Заядло.

Перевозчик задумчиво побарабанил пальцами по веслу. Звук получился такой, будто игральные кости прокатились.

– НУ ХОРОШО. ТОЛЬКО ЗАРУБИТЕ СЕБЕ НА НОСУ: НИКАКИХ ПЕСЕН!

Роланд затащил девушку в лодку. Мороки, к счастью, приблизиться к судёнышку не решались, но когда перевозчик оттолкнулся веслом от берега, Громазд Йан пнул Роланда по сапогу и показал вверх. Оранжевые тонкие всполохи, целые сотни светящихся загогулин, плыли под сводами пещеры через реку. И на другом берегу поджидали ещё мороки.

– Ну, кыкс там твой План, Герой? – тихо спросил Явор Заядло, слезая со шлема юноши.

– Я выжидаю момент, – напустив на себя уверенный вид, заявил Роланд.

Он посмотрел на не-Тиффани.

– Я пришёл помочь вам выбраться отсюда, – сказал он, избегая смотреть ей прямо в глаза.

– Ты? – переспросила она, словно сама мысль об этом её смешила.

– То есть мы, – поправился Роланд. – Всё это так…

Он не договорил – лодка причалила к берегу, где мороки стояли плотным строем, как кукурузные стебли.

– Ну, попёрли, – сказал Громазд Йан.

Роланд помог не-Тиффани выбраться из лодки, сделал с ней несколько шагов по тропе и остановился. Если моргнуть, тропа впереди была вся оранжевая, тонкие силуэты корчились, сливаясь в сплошную массу. Он чувствовал их тягу, пока слабую, как дуновение ветерка. Но они уже забрались к нему в голову. Обволакивали холодом, грызли… Глупая затея. Ничего не получится. Ему это не по плечу. Ему никогда ничего толком не удавалось. Он вздорный, наглый и непослушный мальчишка, как всегда… говорили… тётки.

За спиной Роланда Туп Вулли со всегдашней его жизнерадостностью крикнул:

– Покажи им! Пусть твои тётки угордятся тобой!

Роланд обернулся к нему, мгновенно разозлившись:

– Мои тётки? Я тебе сейчас расскажу про моих тёток…

– Временей нет! – заорал Явор Заядло. – Вперёд ужо!

Роланд снова повернулся к морокам, чувствуя жаркую ярость внутри. То, что мы помним, существует на самом деле, подумал он. И я больше этого не потерплю!

– Не бойтесь, – сказал он не-Тиффани.

Потом поднял левую руку и прошептал:

– Я помню… меч…

И когда он закрыл глаза, меч был у него в руке – лёгкий, почти невесомый, тонкий, почти невидимый, всего лишь полоска в воздухе, состоящая в основном из остроты́. Этим мечом он убил сотни врагов по ту сторону зеркала. Этот меч никогда не был слишком тяжёл для него, он двигался будто продолжение его руки, и вот этот меч снова с ним. Оружие, которое рубило в капусту всех прилипал-кровососов, всех, кто врёт, всех, кто ворует… Роланд улыбнулся и сжал рукоять.

– А мож, и можно смастрячить героя единым махом, – задумчиво проговорил Явор Заядло, глядя, как мороки прорисовываются в темноте и тут же гибнут.

Он повернулся к брату:

– Туп Вулли, я те когда-нить грил, что ты вдругорядь как сказанёшь, так прям в точку?

– Нае, Явор, – растерянно отозвался Туп Вулли, – чтой-то не припамятну, чтобы ты такое хычь когды грил.

– Нды? Ну дык ежли б грил, это был бы тот-сам рядь.

Туп Вулли заволновался:

– Но всё ж оно путём? Я ж тошонадыть сказанул?

– Ах-ха, Туп Вулли, ты сказанул самое то. Впервой в жисть. Я тобой гордюсь, – сказал Явор.

Туп Вулли расплылся в широченной ухмылке:

– Раскудрыть! Эй, ребя, я сказанул…

– Ты не оченно-то зазнавайсь, – осадил его Явор.

Невесомый клинок Роланда рассекал мороков, будто паутину. На смену им приходили новые и новые, но серебряная полоска разила их одного за другим, и Роланд высвобождался из их хватки. Они отступали, лихорадочно меняли облик в поисках подходящего, съёживались от жаркого пламени его гнева. Клинок пел. Мороки наматывались на него, вопили, корчились и таяли на земле…

…а кто-то стучал Роланда по шлему. И уже давно.

– А? – Юноша открыл глаза.

– Драпс пора, – сказал Явор Заядло.

Роланд, тяжело дыша, огляделся. Хоть с открытыми, хоть с закрытыми глазами, он не видел никого – в пещере не осталось ни единого оранжевого росчерка. Не-Тиффани смотрела на него и как-то странно улыбалась.

– Ну что, драпс или хошь дождать, пока новые набегут? – спросил Явор Заядло.

– А они уже на подходе. – Билли Мордаст показал на другой берег.

К реке катила сплошная оранжевая масса, мороки сбились так плотно, что между ними вообще не осталось просветов.

Роланд всё стоял, пытаясь восстановить дыхание, и не мог решиться.

– Послухай дядьку Явора, – сказал главный Фигль. – Ежли ты щаз бу пай-пай и спасанёшь мадаму, мы как-нить потом приведнём тебя сюдыть, и бруттербодов прихватим, чтоб можно было цел день тешиться, агась?

Роланд моргнул:

– А… да. Простите. Не знаю, что это было…