Господин Зима

Он гораздо больше походил на человека, чем в их прошлую встречу. Одежда на нём была, возможно, настоящая, а если нет, то он очень постарался, чтобы она выглядела как настоящая. И ещё он как-то сумел сделаться… красивым. Если раньше он выглядел снежным человеком, то теперь – снежным королём.

«Нет, он всё тот же снеговик, – напомнил Задний Ум. – Просто у него хватило ума обойтись без угольков и морковки».

– Ох, – сказал Зимовей, словно запоздало вспомнил, что в таких случаях положено говорить.

– Отпусти меня, слышишь! – зарычала Тиффани. – Немедленно!

«Вот так, правильно, – одобрил Задний Ум. – Пусть прячется на полке за кастрюлями». А пока…

– В эту минуту, – проговорил Зимовей очень хладнокровно, – я – буря, которая крушит корабли за сотни миль отсюда. Я – мороз, который рвёт водопроводные трубы в заваленном снегом городе. Я обращаю в лёд пот на лбу умирающего человека, заблудившегося в метель. Я беззвучно пробираюсь в дома через щель под дверью. Я сосульками свисаю с крыш. Я касаюсь меха спящей медведицы в её глубокой берлоге, я заставляю стынуть кровь рыб в скованных льдом реках.

– Мне всё равно! – крикнула Тиффани. – Я не хочу быть здесь. Да и тебя здесь быть не должно.

– Дитя, не согласишься ли пройтись со мной? – предложил Зимовей. – Я не причиню тебе зла. Тут ты можешь не бояться.

– Чего не бояться? – переспросила Тиффани. И, поскольку время, проведённое в обществе мисс Тик, не проходит даром и влияет на то, как ты говоришь даже в самых трудных обстоятельствах, тут же поправилась: – Не бояться чего?

– Смерти, – ответил Зимовей. – Тут ты никогда не умрёшь.

В стене меловой ямы возле кургана Фиглей был прорублен туннель футов в пять высотой и примерно столько же шириной.

Перед этим проходом стоял Роланд де Чуваукли (он не выбирал себе фамилию). Его предки были рыцарями, они пришли на Меловые холмы и захватили их, сразив королей, которые думали, будто холмы принадлежат им. В те времена всё решал меч. Надо было взять меч и снести побольше голов, чтобы земля стала твоей. Потом правила изменились, и чтобы владеть землёй, меч сделался не нужен, достаточно стало правильного клочка бумаги. Но предки Роланда всё равно не расставались с мечами на случай, если люди заподозрят, что все клочки бумаги – сплошное надувательство. На всех ведь не угодишь.

Роланд всегда мечтал научиться владеть мечом, но он и не думал, что мечи такие тяжёлые. С воображаемым мечом он управлялся прекрасно. Когда он сражался со своим отражением перед зеркалом, победа почти всегда оставалась за ним. С настоящим мечом такое не проходит. Ты пытаешься вертеть им, а получается, он вертит тобой. И Роланд почувствовал, что, возможно, он рождён скорее для бумаг, чем для мечей. Кроме того, он носил очки, а очки под шлемом – это несколько неудобно, особенно если кто-то вдруг попытается ударить мечом тебя.

Да, на голове у него был шлем, а в руках – меч, слишком тяжёлый для него (хотя сам Роланд и отказывался это признавать). Ещё на нём были кольчужные рубаха и штаны, так что он едва мог идти. Фигли как могли постарались подогнать кольчугу под него, но штаны сидели так низко, что штанины разделялись только где-то на уровне колен, и то, что оставалось выше, весело хлопало при каждом шаге.

Я не герой, подумал Роланд. У меня есть меч, который я могу поднять только двумя руками, и щит, тоже слишком тяжёлый, и конь, весь красиво задрапированный занавесками, которого пришлось оставить дома (тётки придут в ярость, когда увидят гардеробную), но внутри я всего лишь ребёнок, и этот ребёнок очень хочет знать, где тут уборная.

Но Тиффани спасла меня от Королевы эльфов. Если бы не она, я бы до сих пор оставался глупым мальчишкой и так бы и не стал… юношей, питающим надежду, что он не такой уж глупый.

Фигли вломились в его комнату, прорубившись сквозь бурю, нагрянувшую накануне вечером, и сказали, что настало время ему стать Героем ради Тиффани. Что ж, он станет. Роланд в этом не сомневался. Но прямо сейчас события развивались совсем не так, как он ожидал.

– Что-то это не похоже на вход в Подземное царство, – сказал он.

– Ах, всяка-така песчера могёт туда привесть, – заявил Явор Заядло, восседая у него на макушке. – Токо надо зобный шаг шагнуть. Громазд Йан, ты попервый.

Громазд Йан с важным видом шагнул в туннель. Выставил перед собой согнутые в локтях руки. Отклонился назад, вытянув вперёд ногу, чтобы удержать равновесие. Несколько раз повёл стопой туда-сюда, наклонился вперёд – и исчез, едва коснувшись ногой земли.

Явор Заядло постучал по шлему Роланда кулаком.

– Ну-кась, громаздый Герой! Попёрли!

Выхода не было. Тиффани даже сомневалась, что есть вход.

– Будь ты Летней Владычицей, мы бы станцевали, – сказал Зимовей. – Теперь-то я знаю, что ты – не она, ты только ею кажешься. Но ради тебя я стал человеком, и я не могу быть один.