Госпожа Клио. Восход

К вечеру бутылка опустела. Приятный туман укутал сознание настолько плотно, что Женя не смог бы даже сказать, о чем был только что виденный фильм. Ему доставляло удовольствие само созерцание мелькавших на экране фигурок и наполнявшие комнату человеческие голоса – это являлось доказательством того, что жизнь продолжается и несмотря ни на что, он присутствует в ней в качестве действующего лица. …Жаль только, что не взял сразу две бутылки, а то валяюсь весь день, типа, в полудреме – попробуй ночью усни без дозы «снотворного». Надо идти – тут уж никуда не денешься…

Женя тяжело поднялся, вытряхнул пепельницу, за день наполнившуюся до краев, и открыв форточку, оценил жуткую смесь, которой дышал весь день. …А какая разница?.. Главное, дышал… Выключать телевизор он не стал, так как счетчик с лестничной площадки украли еще полгода назад, и теперь все платили за электричество «по среднему». Так зачем экономить? Тем более, тут до магазина-то идти десять минут.

Темная улица Женю не вдохновила – наоборот, захотелось поскорее вернуться в свою крепость… а, может, дело было не в улице, а в людях, которые двигались навстречу – они беседовали, смеялись; ругались, в конце концов, переживая какие-то эмоции. Нет, он не завидовал им. Его предназначение гораздо выше пустой суеты, но все равно было обидно; даже непонятно почему, но обидно…

Кроме водки, он купил десяток яиц, чтоб долго не возиться с ужином. …Это ж такое бессмысленное занятие – готовить еду. Хотя, а в лежании на диване разве есть смысл?..

Когда Женя вернулся домой, телевизор продолжал работать, и даже передача шла еще та же – вроде, время остановилось, а холодная и тяжелая, замечательная бутылка появилась каким-то волшебным образом. …Поужинаю и завалюсь спать, – Женя пошел на кухню, размышляя над серьезнейшей в данный момент проблемой, – хватит мне трех яиц или лучше разбить четыре? Ведь четыре – это не три!.. Но четыре – много… а почему, собственно, много?.. В яичнице и не заметно, три их там или четыре… Тьфу, бред какой-то…

Телевизор выключился сам собой, когда закончились передачи. Женя понял это по наступившей тишине. Надо было б встать, чтоб разобрать постель, но он боялся перебить окутавшее его сладкое забытье – оно должно плавно перейти в сон. Не открывая глаз, Женя повернулся на бок. Хотя одежда стесняла движения, но это было лучше, чем подниматься, зажигать свет…

Перед глазами закачались волны. То ли это было озеро с тростником, то ли море выпитой водки… Постепенно волны стали терять свою прозрачность, сливаясь с серым фоном. Наверное там, в его сне, наступал вечер …И слава богу. Утро всегда мудренее… Побыстрее бы прошла ночь… Огонь вспыхнул неожиданно, швырнув в черное небо горсть искр. Женя видел его, но разум не реагировал, осознавая, что это сон. Костер разгорался, отбрасывая красноватые блики и освещая ущелье, пригодное, разве что, для передвижения, но никак не для обустройства лагеря. У костра ютилось несколько человеческих фигур, которые Женя не мог разглядеть в подробностях. Они не двигались, но Женя знал, что они живые, просто затаились в ожидании опасности. Он чуть склонил голову, осматривая самого себя. Голый торс и светлая, наверное, даже белая (о, господи!) юбка. Странно, но облачение показалось ему знакомым, только он никогда не носил его раньше.

Сверху послышался шум, похожий на свист падающего тела. Все у костра мгновенно пришло в движение, но было уже поздно. Огромное существо распустило свои перепончатые крылья, гася скорость. Могучие лапы захватили когтями несколько человек, извивающихся и отчаянно машущих руками. И тут Женя узнал свалившееся с небес чудовище – он же сам был таким всего несколько снов назад!.. Почему такая метаморфоза? Птицей он чувствовал себя гораздо приятнее. Черт с тем, что приходилось кормить эти мерзкие тюльпаны, зато он сам являлся хозяином положения, а теперь?..

«Птеродактиль» несколько раз взмахнул крыльями с такой силой, что огонь прижался к земле, облизывая камни, а по ущелью пронесся ветер. Вместе с ним по горам прокатился гром, переходящий в раскаты хохота.

– Если не хочешь быть охотником, значит, должен стать пищей!.. – пророкотал голос.