Госпожа Марика в бегах. Общий файл. Завершено

В голове вертелись крепкие слова и проклятья вперемешку с увещеваниями для полоумного типа; они как мне казалось, могли бы привести его в чувства. Но я не могла проблеять и слова. Язык прилипал к небу, каждый раз как я пыталась хоть что-то из себя выдавить. Не то чтобы ответить, попросить заткнуться не могла. Так и слушала всю ночь жуткие сказки психа всю ночь, и, поверьте, спать не хотелось вовсе. Только передвинуться подальше от двери, сквозь щели которой сочился неровный дергающийся свет то ли свечки, то ли масляной лампы и мелькал темный силуэт. В недолгие минуты молчания это была единственная возможность судить, тут ли мой страж.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда первое оцепенение спало, маленький пяточек света под окном стал блекнуть, а вокруг все четче проступали контуры ящиков, означая предрассветные сумерки. К шести. Воскресение. Госпожа Шаллия еще вчера вечером написала на двери моей комнатушки "сдается". Платком отерла от мела пальцы, недовольно фыркнула и пошла по своим делам. Меня никто не будет искать. Даже маг, решит, что я предпочла исчезнуть. Добегалась, Марика. Семь лет, а до тебя никому нет дела. Сдохнешь в этом подвале, никто и не почешется. Неужели это последнее утро?

Так, разнылась. Соберись! Что тут у нас? Скудная обстановочка: кирпичные стены с облупившейся штукатуркой, окошко под потолком, единственная дверь и ящики, ящики, ящики. Пустые ли? Ближайшие пустые. Склад пустой тары? Где такой может быть в Демее? Я вообще в городе?

Затекшие ноги плохо слушались: два неуверенных шага в сторону окна, и я споткнулась обо что-то упругое.

Когда я разглядела то, что поначалу приняла за кучу тряпья, сдержать крик было невозможно. Окоченевшее женское тело перевернулось в своей нелепой скрюченой позе, и на меня смотрело знакомое лицо, некогда хорошенькое, а теперь обезображенное смертью.

- Ты нашла подружку, милая? - раздалось прямо за моей спиной. Я и не заметила, как в ужасе от увиденного отползла на добрых три сажени и теперь прижималась лопатками к шершавым неструганым доскам двери. Волосы зашевелились на затылке, и я отшатнулась от показавшейся в миг несущественной преграды.

Я никогда не видела трупов. Тех бугаев в подворотне Ветошного сознание предпочитало считать ранеными, хоть я и помнила слова месье Клебера. И сейчас отвратительная картина отказывалась укладываться в голове. За спиной противно посмеивался этот сумасшедший, рассказывая, как расстроились ребята, оттого что взяли не ту бабу, а потом еще больше, так как шеф не дал повеселиться и чиркнув этой по горлу отправил всех ловить ту самую, пока он, Лиам, не сделал это первым. Он же сидел здесь, в своем укромном месте и сочувствовал всем. Ребятам, девчонке, начальнику, мне...

Иди к черту, урод. Не нужно мне твое сочувствие. Ты еще подавишься своим хихиканьем, я тебе просто так не дам горло перерезать. Буду зубами рвать, но не дамся легко.

Запала хватило ненадолго: смело приблизившись к телу я так и не нашла в себе сил посмотреть еще раз в лицо Полин. Прости меня за все. Не появись я на пороге мажьей квартирки, ты бы не попалась в лапы этих сволочей, может и охмурила бы своего распрекрасного хозяина. Долго и счастливо не получилось бы, но бурно и ярко - возможно. Извини.

Моральных ресурсов подхватить поудобнее за окоченевшие руки или хотя　бы подмышки тоже не оказалось.

- Прости-прости-прости, - шепотом твердила я, оттаскивая тело за подол юбки в сторону, чтобы освободить проход к окну.

Повернув ее лицом к стене, в нерешительности замерла. Ведь мертвецам принято закрывать глаза? Не трусь, ну же. Это просто оболочка. Пальцы коснулись холодной кожи. Вот теперь все.

Тот, кто назвался Лиамом, все еще глумливо посмеивался, скатываясь в очередную фазу невнятного бормотания. Будем считать, что сейчас он на меня не обращает внимания, можно и пошуметь.

Деревянная рама хорошая, добротная, стекло в нескольких местах надтреснуло, но все же имеется. Можно и разбить, обмотав руку тряпкой, но звон будет слишком громким. Вон как притих этот за дверью, едва я начала свою возню. Снаружи проема три толстых прута - если они и защищали склад, то от упитанных воров. В целом, пролезу, но придется избавиться от обеих юбок. И да, не постесняюсь бежать в одни трусах, жизнь дороже. Шпингалет замазан краской и штукатуркой на первый взгляд намертво, но разве у нас есть выбор?

Ковырять щепкой засохшую краску, да еще и со связанными руками, держа их на весу, было чертовски тяжело, даже подставив ящик. Руки быстро немели, и каждые пару минут приходилось делать перерывы, ожидая, когда кровь прильет снова. Штукатурка отходила легко - благо поленились, из говна делали в прямом смысле. Конский навоз пополам с известкой. А вот залипшая в щели старая краска не поддавалась с наскока. Работала я медленно, не рискуя выдать свои действия дребезжанием рамы или слишком громким звуком. И больше всего на свете я боялась, что когда распахну окно, то по ту сторону меня будет ждать не свобода, а снова этот голос.