Госпожа Мусасино

— Цутому-сан, сегодня вечером вот так и не будем спать? — спросила Митико, сидя на стуле.

Цутому кивнул.

— Что будем делать? Акияма не простит нам этой проведенной вместе ночи…

— Да ничего, мы ведь не делаем ничего постыдного.

После недавней близости у озера они лишь обменялись поцелуями.

— Но люди наверняка так не подумают. Особенно Акияма.

— Мне не надо было приглашать тебя.

— Ну, уж ничего не поделаешь… Мне самой захотелось поехать.

— Как бы мы ни вели себя, думаю, людям должно быть все равно.

Лампа погасла. После нескончаемо длинного поцелуя Цутому не смог сдержаться. Заключенная им в объятия Митико, прошептав «Не надо!», попыталась оттолкнуть его одной рукой, а другой продолжала обнимать за шею. Она все повторяла: «Не надо! Не надо!» А ее тело открывалось ему, одновременно продолжая сопротивляться силе Цутому и словно сожалея о том, что надо с этой силой расстаться.

Возможно, именно этого момента так долго ждал Цутому. В это время он услышал за окном странный звук.

Вслед за раскатами грома, такими сильными, что казалось, будто фасад дома вот-вот рухнет под их ударами, раздался этот тонкий и пронзительный звук. Он был похож на человеческий голос, словно кто-то надрывно плакал, и это стенанье прорвалось сквозь неестественный шум бури, заполнившей собой все за окном. Цутому оглянулся.

Он подумал, что этот звук-голос похож на голос плачущей души Митико.

Эта душа словно твердила: «Не надо! Не надо!» И голос внутри него сказал: «Не следует этого делать». Если Митико не хочет, надо оставить ее в покое.

Цутому взял руки Митико, обвившиеся вокруг его шеи, и сложил на ее груди. Голова Митико, как у хныкающего ребенка, слабо покачивалась вправо-влево. Закрытые глаза на измученном лице были похожи на кровоточащие раны.

Вскоре Митико пришла в себя. Цутому усмехнулся. Ее смятение и выражение ужаса на лице сменилось радостью. Обняв Цутому, она сказала:

— Молодец, Цутому-сан! Ты и вправду хороший! — и покрыла его лицо поцелуями.

Цутому недоумевал, что было лучше — пожертвовать своими желаниями или насладиться этими поцелуями.

Двое влюбленных провели всю ночь до утра, сидя в темноте не смыкая глаз. Цутому прислушивался к звукам дождя за дверью, Митико к тому, как Цутому изредка вздыхает.

Глава 9 РАЗЛУКА

На следующее утро линия Тамако-сэн еще не была восстановлена. Молодые люди отправились в обратный путь пешком. Дорогу из краснозема, размытую пронесшимся ураганом, им то и дело преграждали сорванные ветром ветки деревьев и разбитая черепица. Из трубы, высившейся на дальнем поле, поднимался дым в неподвижную после урагана атмосферу. По придорожной канаве быстро текла вода. В лавке деревенского торговца домочадцы поднялись рано для того, чтобы убрать последствия разрушений урагана и мусор, налипший на мостки перед домом.

Расстояние, преодолеваемое в поезде за пятнадцать минут, оказалось значительным, если идти пешком. Молодым людям, не спавшим ночь, было тяжело брести вдоль железной дороги, ни с одной, ни с другой стороны которой не было видно жилья. Они шли молча.

Из-за урагана, этой экстренной ситуации, вынудившей их провести ночь вместе, как постепенно осознавал Цутому, их ожидали еще более тяжелые дни. Акияма им этого не простит. Видимо, придется ему уйти из «Хакэ», хотя сам Цутому понимал, что ничего плохого не сделал.

Цутому до сих пор была непонятна его собственная сдержанность, проявленная прошлой ночью, когда ему чуть было не досталось, может быть, самое высшее счастье. Действительно, было что-то в его и Митико любви, что разводило их в разные стороны. А ведь Митико почти не отказала ему, почему они решили, что этого делать нельзя?

Вряд ли ему послышался в звуке урагана голос плачущей Митико. Однако если бы в ее душе не было чего-то наводящего на такие мысли, едва ли он услышал бы ее крик или, вернее, мольбу. Если представить, что на самом деле души любящих общаются, то какой печальный был бы этот разговор! Опасение, что ему придется покинуть «Хакэ», заставило Цутому сожалеть о собственном целомудрии в прошлую ночь. Что ж, надо поскорее исправить свой промах. А для этого нужно остаться в «Хакэ», что бы ни говорил Акияма. Стоило Цутому подумать об этом, как в его глазах сверкнул злобный огонек.

Митико была испугана. Она вспомнила свою готовность отдаться силе Цутому и подумала, что на этом ее любовь к Цутому, в трудное время приносившая гордость и наслаждение, закончилась. В душе Митико, которая вместе с радостью от того, что Цутому сдержал свои порывы этой ночью, испытывала и раскаяние, все настолько осложнилось… Всякий раз ночью, когда Цутому начинал прерывисто дышать, она трусила, а в заждавшемся любви сердце все освещалось. Все же следовало избегать жить под одной крышей с двоюродным братом. Она с печалью подумала, что и сейчас надо бояться силы Цутому, шагающего рядом.