Госпожа Печалей

Он знал, что этот приказ бойцам не понравится. Некоторых даже возмущало стремление командира всегда выходить на передний край, брать на себя слишком много, рисковать — вместо того чтобы позволить кому-то из солдат сделать это за него. Он понимал, что другие офицеры именно так бы и поступили, но Яхангир, поднимаясь по служебной лестнице, так и не преодолел своеобразного тщеславия: он не мог приказать кому-то сделать то, что не готов был сделать сам.

Он шел вперед, и ощущение холода усиливалось. Яхангир оглянулся на патруль: двадцать солдат в кольчугах и шлемах Западного Предела, вооруженные мечами и копьями. За ними — десяток рекрутов в кожаных жилетах, груженные корзинами с запасным оружием и круглыми щитами. Щиты были украшены изображением Гхал-Мараза. Задача меченосцев — поддерживать солдат в любом бою, снабжать их новыми клинками, если чары мечей, которыми бьются бойцы, иссякли. Если меченосец проявляет особую доблесть, его ждет продвижение в рядах Гробовой стражи. Яхангир по собственному опыту знал, что никакие тренировки не способны никого подготовить к угрозе, таящейся в руинах. Истинную цену своей доблести человек узнает в реальной опасности, и, когда обитатели ночи поднимаются из гробниц, сразу видно, кто устоит, а кто бросился наутек.

Гробницы. Яхангира тошнило от одного этого слова. Погребальные обряды Двойных городов не допускали существования таких мест. Не могли они этого себе позволить. В Шаише слишком велика угроза возвращения мертвецов из могил, чтобы так рисковать. Люди Западного Предела опускали своих покойников в Погребальный Залив, завернув тела в длинные саваны, расшитые молитвами к Зигмару о защите. Каждое тело пристегивалось к длинной цепи, протянутой через бухту, так что, даже если бы в трупах пробудилась неестественная жизнь, неупокоенные не смогли бы навредить живым. В Восточном Доле ритуал был еще более зловещим. Там мертвых сжигали на большом камне, называемом Скорбец. Когда огонь догорал, пепел сметался с камня, и из него заваривали «чай», который пила семья покойного. Таким образом — согласно традиции — дух умершего распределялся среди живых, и даже сам Великий Некромант уже не мог воскресить его.

Обычаи азиритов и обретенных сильно отличались от обычаев древнего Бельвегрода. Яхангир считал, что предки обретенных были одержимы смертью. Нагаш для них явно был самым важным из богов, его изображение встречалось на любой развалине, его имя было вырезано на каждом дверном косяке. Под каждым домом и храмом располагались гробницы. Кладбища за пределами города не было — бельвегродцы держали своих мертвых при себе. Чем древнее семья, тем протяженнее были катакомбы под ее домом. А поскольку Двойные города расширялись, застраивая развалины, потревоженные духи мертвецов поднимались из своих забытых могил, чтобы охотиться на поселенцев. Тогда приходил черед Гробовой стражи — солдаты должны были выследить призраков, найти их логово и положить конец их злодеяниям.

Ох, если бы все было так просто. Выследить привидение во мраке развалин — это все-таки легче сказать, чем сделать. Ночные духи заметны при ярком свете, но почти невидимы в тени руин. Они просачиваются сквозь полы и стены, скользят над дырами в земле, в которые ничего не стоит провалиться куда более материальным преследователям. В основном логовища нежити обнаруживаются лишь путем исключения — сужения зоны поисков на основании схемы нападений. А чтобы составить схему, приходится ждать, когда наберется достаточное количество жертв…

Яхангир чувствовал вину за каждую жизнь, загубленную призраками. Он считал, что его долг — прекратить нападения любой ценой, вне зависимости от риска. Поэтому и продолжал уходить от патруля, предлагая себя в качестве приманки. Его теплая кровь, вибрация его жизненной силы должны были послужить маяком для неупокоенных. Если дух близко, он непременно придет за ним, как только искушение станет нестерпимым. А когда призрак накинется, Яхангиру придется сдерживать его, пока не подоспеет отряд, и в эти отчаянные моменты его жизнь будет зависеть только от его личной сноровки. Успех Гробовой стражи зиждился на его выдержке.

Вперед. Патруль остался позади, и Яхангир слышал каждый свой шаг, эхом отдающийся в развалинах. Он напряженно вглядывался во тьму, готовый в любой момент уловить движение, заметить зыбкие очертания скользящей к нему фигуры в саване, услышать шорох потревоженных булыжников или скрип гнилой двери, задетой привидением. Возможно, кишащие духами катакомбы прямо под его ногами. Возможно, цель патруля близка — но никто из них об этом не знает.

Солдатские фонари уже не освещали Яхангиру дорогу. Только лампа, прицепленная к плечу, слегка теснила обступивший его мрак. Обостренные чувства готовы были уловить малейший намек на присутствие врага.