Госпожа попаданка (СИ)

— Я, вообще-то даже не жрица, — начала она, — но сюда мы пришли вместе с жрицей, это правда (про себя Кэт решила, что здешним не нужно знать о всех нюансах посвящения Лены). И вот ее эти уроды рогатые и забрали — а с ней и Вулреха, барона этого, как его…Ловенвальда! Мою подругу они хотели взять живой — тот, сынок баронский, как говорил, что меня им брать живой не велели — значит Ленку…то есть жрицу Олену, как раз велели. Наверное, она еще жива.

— Если и так, то ненадолго, — пожал плечами Герхарт, — у Кресцента молодые и красивые, — а твоя спутница именно такая, как рассказали уцелевшие гребцы с купеческих барж, — в общем, такие у барона долго не живут. А уж если вспомнить, какая ночь на подходе.

— Что за ночь?

— Ночь Рогатой Луны, — пояснил жрец, — священный праздник Эгипана, от которого ведут род Роуле. Такая ночь бывает раз в поколение — и барон уж точно не упустит случай почтить архонта достойной жертвой.

Кэт посмотрела в окно, где над рекой вставал круглый желтый диск.

— Не вижу рогов, — с вызовом сказала она.

— Эта ночь наступит через два дня, — сказал жрец.

— Тогда мы можем успеть! — воскликнула Кэт, — отбить ее и Вулреха у этих подонков!

— Вы многого хотите, — расположение к гостье у Герхарта сменилось раздражением, — одно дело бодаться друг с другом на реке и совсем другое — идти в самое логово Кресцента, по лесам кишащим сатирами, минотаврами и Эгипан ведает кем. Мы никогда так не делали — как и Кресцент не повел бы свое войско к замку моего отца.

— Вы же старые враги, как я слышала…

— Сейчас не старые времена, — покачал головой Одельберт, — и в Брокгарте и в Немиолане не обрадуются, если мы развяжем полноценную войну с Туролом…

— Я думала, что вы поможете…

— С какой это стати? — пожал плечами Одельеберт — я не отказываюсь от своих слов, но, вы, похоже решили, что мы вам чем-то обязаны. Но это мой первопредок, как я понял, спас вас — так что если кто кому и обязан так точно не мы.

— Не больно то и хотелось, — огрызнулась Кэт, — если у вас не хватает смелости, я и сама спасу Ленку.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — голос Герхарта прозвучал спокойно, но даже Кэт почувствовала, что это спокойствие змеи перед броском. Лица остальных воинов будто окаменели — только что перешучивавшиеся с кошкодевкой, теперь они старательно отводили глаза. Кэт уже поняла, что зашла слишком далеко, но отступать все равно не собиралась, готовясь ответить очередной колкостью.

— Разве в Ловенвальде не отблагодарят тех, кто освободит их барона? — вдруг подал голос тот самый воин, что переглядывался с Кэт. Этой реплики, похоже, никто не ожидал — Одельберт и Герхарт даже на миг застыли, словно не понимая, откуда донесся голос.

— Ты забываешься, Ханген, — процедил баронский отпрыск, — ты стал много себе позволять, с тех пор как вернулся из Брокгарта. Не тебе и не этой… " даже не жрице", указывать с кем воевать наследнику Вабарии. Что же до барона Ловенвальда — кто вообще его видел? Я слышал, он пропал несколько месяцев назад…

— Потому что он сидел в тюрьме секейской суки, — воскликнула Кэт, — а мы с Леной его освободили.

— Если это правда, — добавил голос Ханген, — в Брокгарте не обрадуются, если вы оставите одного из влиятельных аристократов в плену у Кресцента.

— Кресцент не менее влиятелен, — передернул плечами Герхарт, — и за него вступится король Гроскании.

— Станет ли он покрывать своего вассала, если его поймают на горячем?

Кэт окончательно уверилась, что Ханген не простой воин — простые воины как раз сидели, раскрыв рты, словно не веря, что кто-то из них способен спорить с наследником. Герхарт нахмурился, словно собираясь что-то сказать, когда его вдруг прервал громкий клекот. На своем насесте ястреб-тетеревятник хлопал крыльями и щелкал клювом, пуча желтые глаза. Кэт проследила за его взглядом и увидела на столе чешуйчатую ленту, что скользила между блюд и кубков. Блеснули недвижные глаза и из приоткрытой пасти раздалось громкое шипение.

— Не надо! — крикнула Кэт, заметив, что несколько воинов схватились за мечи, — не убивайте ее!!!

— И вправду, обождите, — поддержал ее Одельберт, внимательно рассматривавший змею, — это не обычная гадина.

Змей выполз на середину стола, шипя и играя раздвоенным языком. Извивы чешуйчатого тела становились все быстрее, переплетаясь так быстро, что за ними успевал глаз, шипение становилось все громче — и вдруг змеиные кольца словно размножились, распавшись уже не на одного, а на семь шипящих гадов. Все они, словно сноп колосьев в пучке, вырастали из небольшого жезла, покрытого мелкими чешуйками.

— Что это?! — воскликнул Герхарт.

— Змеиная плеть, — сказал Ханген, — я видел такую у жриц Скилакагеты в Брокгарте.

— Да, это она, — подтвердил Одельберт, бросив взгляд на Кэт, — это твоей подружки?

— Больше не от кого, — кивнула Кэт, — а значит, она еще жива! Если бы она умерла, змея бы вернулась в Никтополь, а не ползла сюда. Не трогай, дурак!!!