Госпожа повариха

Стиснув Ланию в крепких объятиях, муж сделал резкое движение вперед, и из его горла вырвался низкий стон, а на лице появилось выражение блаженства… Ровно до момента, как Лания ойкнула и замерла, стиснув зубы и пережидая острую вспышку боли. Эйфория чуть отступила, и девушка боялась пошевелиться, незаметно сглатывая сухим горлом. Застыл и Томаш, и она ощущала, как закаменели под пальцами мышцы на плечах.

– К-как?.. – хрипнул он, не сводя с нее напряженного взгляда, на лбу выступила испарина. – Л-лани…

Она беспомощно улыбнулась дрожащими губами, чувствуя, как предательски защипало глаза, и всего лишь на миг мелькнула грустная мысль, что главное ее богатство досталось совсем другому… А потом изумление на лице Томаша сменилось ответной улыбкой, и очередной поцелуй совпал с медленным, плавным движением супруга. Неприятные ощущения потихоньку сошли на нет, и вместо них начало нарастать удовольствие, накатывая мягкими волнами. Она поняла, что ей нравится. Не нежность и неторопливость, а вот эта немножко грубость, но такая сладостная, притягательная, что губы сами беззвучно шептали:

– Еще… Сильнее…

И снова было хорошо, тело растаяло в удовольствии, перестав ощущаться, и в какой-то момент Лания вдруг пронзительно остро почувствовала правильность происходящего. А потом она снова кричала, только на сей раз наслаждение было куда глубже и ярче первого раза, оно проникло в каждую клеточку, растеклось по венам и схлынуло, оставив Ланию обессиленной и ничего не соображающей от пережитого. Она лишь вяло отметила, что Томаш тут же перекатился и бережно обнял, прижав к себе и осторожно уложив на грудь, медленно погладил по спине, отчего Лания поежилась. Кожа оставалась еще слишком чувствительной.

– Что ж ты не сказала, Лани? – пробормотал Томаш, и от того, как он снова назвал ее уменьшительно, что-то шевельнулось глубоко в душе.

Отвечать не хотелось. Она лишь неопределенно пожала плечами, слушая, как под щекой все еще немного учащенно бьется сердце мужа. Хотелось свернуться клубочком, заползти под шкуру и уснуть… До утра… И потом, на свежую голову, уже подумать обо всем, потому что сейчас думать тоже не хотелось. Лениво, сонно, да и страшно немного. И неплохо бы, конечно, до ванной дойти…

Кажется, Томаш или умел читать мысли, или просто слишком понятливый, потому что в следующий момент Лания оказалась у него на руках, но сил хватило только на то, чтобы вяло трепыхнуться. Однако в ванной, когда супруг поставил ее в глубокую чашу и взял губку, собираясь обмыть, Лания вдруг выхватила ее, чувствуя, как пылают щеки, и отвернулась, немного сипло произнеся:

– Я сама!

Очень уж пристально рассматривал ее Томаш, да еще и с откровенным мужским восхищением. А… а она не привыкла! И к нему голому тоже! О богиня, она вдвоем в ванной с обнаженным мужчиной! И они… они не так давно… И ужаснее всего то, что ей понравилось. Прерывисто вздохнув, Лания зажмурилась, прикусив губу и остро, всей спиной, ощущая взгляд Томаша. Да выйдет он или нет?! Не понимает, что ей в себя надо прийти?! Осознать все, наконец. Она никак не могла смириться с тем, что в этом навязанном браке есть хоть что-то хорошее, это… это просто издевательство какое-то!

Поджав губы, Лания начала резкими движениями смывать с себя следы недавней страсти, даже силы от злости появились. Кажется, Томаш все же проявил хоть какую-то воспитанность, судя по звуку закрывшейся двери. Надо как можно скорее выяснить вопрос с раздельными спальнями, желательно завтра же! Сегодня она, так уж и быть, просто отдохнет, да. И надо попробовать осторожно разузнать, где можно раздобыть очень полезное зелье. Детей Лания уж точно не планировала ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем. Тем более от Томаша.

Закончив с водными процедурами, Лания вышла, вытерлась чистой простыней и запоздало поняла, что переодеться не во что. Все ее вещи в сумке, но не при супруге же натягивать ночную сорочку! Что-то Лании подсказывало, Томаш обязательно выскажется по этому поводу. М-да. Сердито фыркнув и чувствуя, как снова наваливаются усталость и сонливость, она завернулась в простыню, на мгновение задержала дыхание и выскользнула обратно в спальню. Угли в камине уже едва тлели, и комната наполнилась густым сумраком, из приоткрытого окна тянуло прохладой и свежестью, а на кровати угадывалась фигура Томаша. Лания поколебалась, потом приблизилась и присела на край, выпуталась из простыни и юркнула под теплую, уютную шкуру, свернувшись клубочком. Веки тут же потяжелели, она стремительно уплывала в сон, но еще успела почувствовать, как к спине прижалось горячее тело мужа, а его рука обняла за талию, придвинув ближе.

Сопротивляться или возражать сил не осталось, Лания крепко уснула до самого утра.