Госпожа проводница эфира

— Не-а. — Я сделала два глотка. — Совсем я не в порядке. Я в жутком беспорядке. И буду там еще долго. Я, видишь ли, мой маленький друг, втюрилась, как дурочка. А не нужно было, ведь он дух перемен и... Нельзя влюбляться в мужчин всеобщего достояния.

— Но ты ведь можешь через эфир заглядывать и узнавать, как он там.

— Нет, Ориэль. Я не стану этого делать. Если узнаю, что он встретил другую женщину... Мне будет очень больно. Еще больнее, чем сейчас. Это был чудесный роман с восхитительным мужчиной. И я не хочу омрачать его ревностью или злостью. Этьен Рауль Эрнест Дюфо останется вот тут, — прижала я ладонь к сердцу, — таким, каким мы его знали.

Феликс только щелкнул клювом и вздохнул.

Цейлин подумал, а потом сказал:

— Давай я тебе лицо разглажу. У тебя нос распух и красный. И глаза — щелочки.

— Умеешь ты говорить девушкам приятные комплименты, — фыркнула я и повернулась, подставляя зареванную мордашку.

Он захихикал и принялся водить пальчиками, стирая последствия бурных рыданий.

После мы перебрались в столовую. Я заявила, что мне срочно нужно самый большой и вкусный десерт. И пара рюмок крепкого алкоголя.

И я получила и то, и другое.

А потом вдруг почувствовала зов.

— Ребята, работаем! — поднялась я из-за стола, отодвигая опустевшую посуду. — Мы куда-то пришвартовались. Чья-то потерянная душа в нас срочно нуждается!

И начался очередной обычный рабочий день обычных сотрудников необычного места. «Отель потерянных душ» спешил на помощь тем, кто немного потерялся.

ЭПИЛОГ

Эпилог

Вселенная на чудеса горазда

— Агата, из номера-джунгли опять доносится громкое рычание. Постоялица из тринадцатого номера жаловалась, — сказал Ориэль, падая в кресло напротив меня.

— Ща сдохну, — подперев кулаком подбородок, сообщила я ему.

— Реанимирую, — флегматично отозвался он.

— Давай не сразу? Можно я полежу без сознания хотя бы сутки?

— И бросишь нас с Феликсом одних на весь этот ужас? И не проси! — Замотал головой цейлин.

Мы обменялись тоскливыми взглядами.

Последние полгода в «Отеле потерянных душ» творился хаос. Где те тихие, спокойные дни, когда мы умирали от скуки, болтаясь в нигде? Если бы только мы могли тогда предположить, как это было хорошо...

Но нет. Вероятно, мой дар слышать и проводить информацию из эфира полностью вошел в силу. И не успели мы мяукнуть, как нас начало кидать и швырять из мира в мир. От одних потеряшек к другим. От бед личного характера до глобальных войн. От гнома, застрявшего под обвалом в шахте, до эльфийки, впавшей в многолетнюю депрессию на почве неразделенной любви. От странных шестилапых разумных меховых то ли медведей, то ли муравьедов, до банальных оборотней, страдающих после гибели истинной пары.

Где мы только не были за эти шесть месяцев? Кого только не подбирали и не приводили в чувство. В отель заселялись на разные сроки сотни разумных существ. И у каждого своя беда, своя потеря. Кто-то молчал и был близок к эмоциональной коме. Кто-то впадал в ярость и от отчаяния готов был крушить все вокруг. Кому-то хватало просто выговориться и выплакаться. Кому-то нужно было выплеснуть беду через физическую активность.

До сих пор с содроганием вспоминаю синекожего мужика, ростом примерно два с половиной метра. Вроде нормально заселился. Оплатил постой на несколько дней ожерельем из костей врагов. А потом его вдруг на ровном месте ни с того ни с сего переклинило, он выхватил топор и давай за мной бегать с воплем, что все женщины твари и их надо уничтожать.

Ну, могу сказать, хорошо, что я не забросила тренировки и ежедневно давала себе нагрузку то йогой, то всякими прыжками и бегом по ступенькам. Ага. Иначе того... На одну проводницу эфира стало бы меньше.

А так ничего. Побегали, поорали: я от ужаса, он от ярости. А потом проснулся Феликс. Вышел из своей комнаты, поморгал глазищами, колданул, и берсеркер схлопнулся. Брык, и все. Потом валялся в коридоре, пока не очухался. Ориэль его успокоительным накачал.

Ну ничего. Очухался постоялец, извинился, понурился и побрел уныло в номер-джунгли.

Жил еще кочевник с выводком мелких шустрых детей. Жена умерла очередными родами, оставив его одного со всем этим беспокойным шумным потомством. Вот папаша и поехал головой и нервами. А малышня, лишившись мамы, тоже отчаянно грустила.

Подобрали всех, куда деваться-то. Но у детей психика гибкая, подвижная. Новое место, куча необычного, они быстро оклемались. И такой дурдом тут творился... Шум, гам, смех, вопли, вечно кто-то то дерется, то играет...

Мы прямо молитву всем богам Вселенной вознесли, когда эта семейка отбыла. Пытались обокрасть отель, к слову. И жутко оскорбились, когда не смогли выйти за порог с распиханным по карманам добром. Оно оттуда исчезло и материализовалось в холле. Еще нас же и обвинили, что мы жлобы.