Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Женщин разместили в тюрьме, и по прошествии трех месяцев газоны уже хорошо прижились, а покрытые песком дорожки у входных ворот заключенные украсили сложными конструкциями, напоминающими извращенный и жуткий сад камней. В вольер запустили экзотических птиц, в том числе павлинов и крикливого попугая¹⁰.

Постоянный шум озера Шведтзее, которое плескалось о берег, добавлял еще один сюрреалистический штрих к общей картине.

В своих более поздних показаниях Мария упоминает о том, как красив был Равенсбрюк в те первые дни. Пытаясь смягчить последующие ужасы лагеря, Мария отметила, что заключенные «работали только по будням; воскресенье был выходным, они могли целый день находиться на природе». Лагерь был очень живописным: луга, цветы и кусты вокруг каждого лагерного блока, тополя по обеим сторонам главной лагерной улицы. «Там был даже зоопарк, в котором жили обезьяны, утки и разные птицы»¹¹.

Расположение нового лагеря также позволило получить достаточно места для строительства большого жилого комплекса для эсэсовцев. «Для проживания имелось двенадцать бараков, один из них служил кухней с хорошей ванной для заключенных. Мы, служащие, поначалу жили в первом бараке [хибаре], где также находился полицейский участок. Позже нас поселили рядом с баней для заключенных, пока наши жилые помещения не были готовы»¹².

К концу 1940 года эти помещения были достроены и готовы к заселению. Намеренно расположенные в отдалении от мужских корпусов¹³, они могли вместить сто двенадцать надзирательниц¹⁴. На каждую квартиру приходилось по пять женщин, и у каждой была спальная и жилая зона с гардеробом и раковиной, а также доступ к общей ванной и компактной кухне. Верхние этажи были самыми желанными, так как выходили на озеро, а в подвале располагалась прачечная¹⁵. Чаще всего вечера после работы проходили в общих комнатах, расположенных в каждом жилом доме. В каждом доме также была швейная комната, где женщины в свободное время могли шить или вязать. Старшие надсмотрщицы жили одни или с детьми¹⁶.

Многие женщины, выходцы из скромных семей, считали, что это лучше, чем то, что у них было дома: удобно, независимо, современно, а для некоторых – и вовсе роскошно. Они упивались тем, что заключенные сами стирали, гладили и штопали их белье¹⁷. Для большинства из надсмотрщиц стирка была утомительной рутиной в семье, и поэтому Равенсбрюк оказался очень приятным местом работы. Мало кто из молодых женщин, искавших работу в сложной экономической обстановке того времени, мог похвастаться отдельной комнатой, регулярным досугом и привлекательной зарплатой.

Хотя трудно представить, что кто-то мог считать работу охранником в концлагере «нормальной», было очевидно, что многие из женщин именно так и считали. Равенсбрюк и окрестности в итоге стали тем, что Жаннет Туссен описывает как совершенно нормальное место для жизни и работы¹⁸.

Глава 11 Повседневная жизнь

Конечно, иногда меня охватывали сомнения и тревога, но дружба и единство в нашем сообществе всегда сметали эти сомнения, словно туман, рассеивающийся под лучами солнца.

Унтершарфюрер Оскар Грёнинг, после своего первого поста в концлагере¹

Повседневная жизнь быстро вошла в рабочий ритм и рутину. Женщинам-надсмотрщицам в Равенсбрюке выдали практичную и прочную униформу, а также трости, пистолеты и хлысты². Поскольку территория лагеря была покрыта твердой грязью, лужами, тиной и множеством острых предметов, каждой выдали по паре высоких кожаных сапог. Это позволяло надсмотрщицам выглядеть уверенно и властно, шагая по лагерю. Кроме того, в сапогах можно было пинать узников ногами³.

Большая часть изначального личного состава лагеря была просто переведена из Лихтенбурга. Макс Кёгль продолжал исполнять роль коменданта, а Йоханна Лангефельд – роль обер-ауфзерин (главной надзирательницы). Мария была одной из тридцати женщин-надзирательниц и двенадцати эсэсовцев в первоначальном распределении⁴. Кёгль продолжал укреплять свою репутацию жестокого садиста⁵ и вновь разжег свою ненависть к заключенным свидетелям Иеговы. Их «особенно сильно истязали»⁶.

Сильная личность Кёгля и его личная жестокость оказали большое влияние на Марию в дни ее индоктринации в Лихтенбурге. Теперь Мария считалась одной из самых опытных охранниц и приобретала все большую роль в управлении новым лагерем.