Госпожа трех гаремов

– Что ты, что ты, – растроганно бормотал Девлет. – Разве я мог поступить иначе? Я часто вспоминаю свое детство, ты заменил мне отца и дал поддержку, в которой я нуждался, – полуобнял он дядю. – Я не по праву занимаю ханское место и завтра же… Нет, почему завтра?! Сегодня же я напишу письмо султану Сулейману, чтобы он лишил меня дарованной чести и вернул стол более достойному! Мне так будет спокойнее, к тому же я слишком молод, чтобы повелевать. Ступай на свое место, хан Сагиб. Оно принадлежит тебе! – подтолкнул Девлет-Гирей своего дядю, и тот сделал первый нерешительный шаг к ханскому трону. За ним второй, третий…

Он все больше набирался уверенности. А почему бы ему не вернуться на привычное место? «Конечно, я не забуду мальчишку, сделаю его своей правой рукой. Он действительно слишком молод, чтобы управлять Крымским ханством. Пусть посмотрит на дядю и наберется силы!»

Когда до трона оставался всего лишь шаг, в зале раздался смех Девлет-Гирея. Поначалу тихий, он все больше набирал силу, а потом громкий, почти истеричный хохот заполнил собой все. Ему было тесно, и он вырывался через узкие окна на ханский двор.

Янычары, стоявшие на страже, переглянулись. «Умеет веселиться молодой хан, теперь понятно, почему он так полюбился султану».

Стоявшие рядом беки сначала нерешительно, а потом смелее подхватили смех Девлет-Гирея. И от этого смеха лицо Сагиба перекосилось.

– Выходит, все-таки ты не потерял надежду вернуться на ханство? – резко оборвал жуткое веселье Девлет-Гирей. – А как только ты сядешь на этот трон, тебе тотчас понадобится и моя голова?! Позвать ко мне Булюк-Гирея! – раздался его властный голос.

Вошел Булюк. Смиренный. Кроткий. Приложив руку к груди, он низким поклоном поприветствовал всех присутствующих. Девлет безразличным взглядом скользнул по своему двоюродному брату и сказал:

– Я выполнил твою просьбу. Вот твой обидчик, Булюк. Делай с ним все, что посчитаешь нужным. Он твой!

– Я задушу его! – поднял Булюк руки, готовый тотчас вцепиться в горло обидчику. – А его поганое мясо пусть едят псы всего Бахчэ-Сарая! – он сделал шаг навстречу бывшему хану.

Сагиб-Гирей отшатнулся, увидев искаженное гневом лицо племянника, его злые глаза.

– Я сделал ошибку. Надо было придушить тебя еще в крепости!

Сагиб отступил на шаг и, запутавшись в полах одежды, растянулся на мраморном полу. Когда он поднял голову, то увидел прямо перед собой короткие сильные пальцы Булюка, уже держащие шелковый шнур. В следующее мгновение шнур захлестнул тонкую шею бывшего хана, и Булюк что есть силы затянул крепкую петлю. Тело Сагиба обмякло, дернувшись в последний раз, но Булюк-Гирей, стиснув зубы, все продолжал затягивать шнур.

– Он уже мертв, – равнодушно проговорил Девлет. – Оставь его. Ты хорошо проделал свою работу. Очень рад, что не ошибся в тебе. Я по-братски награжу тебя.

– Самая лучшая награда для меня – твое расположение, – заглянул Булюк-Гирей в глаза двоюродного брата.

– И все-таки он был великий хан, – задумчиво произнес юный правитель Крыма. – Жаль, что нам стало тесно на одной земле. Хана Сагиб-Гирея похоронить в усыпальнице хана Хаджи-Гирея! Это моя воля. Сагиб-Гирей достоин великих почестей.

Ночью Булюк-Гирея грубо растолкали. Перед ним стояли двое янычаров из охраны хана и хаджи Якуб.

– Вставай! Тебя хочет видеть Девлет-Гирей! – проговорил хаджи.

– Хан хочет видеть меня ночью? – забеспокоился Булюк. – Неужели он не мог позвать меня утром?

– Хан хочет тебя видеть именно сейчас!

– Хорошо, я иду! – поспешно стал одеваться Булюк-Гирей, подпоясываясь на ходу.

Ночь была светлой, звездной. Из окон ханского дворца Девлет-Гирей видел, как широкий двор пересекли четыре фигуры, затем они остановились перед высокими дубовыми дверями дворца и о чем-то долго разговаривали.

– Что же они тянут? – недоуменно пожал плечами Девлет.

Тут один из янычаров поднял руку, в ночи сверкнула сталь, и обезглавленное тело Булюк-Гирея скатилось по крутым ступенькам высокого крыльца. Янычары завернули тело Булюка в покрывало и выбросили его за пределы дворца на съедение псам. Хаджи Якуб подобрал голову Булюка. Тяжела. Бросил ее в мешок. Надо спешить к Девлет-Гирею, наверняка он уже ждет.

В комнате при свете лучин на мягких подушках сидели двое: крымский хан и Кан-бирды.

– Все ли ты выполнил в точности, как я приказывал? – спросил Девлет, как только Якуб переступил порог его комнаты.

– Да, великий хан, – произнес хаджи, – и как свидетельство своей преданности я принес тебе голову Булюка. – И он вытряхнул ее на пол.

Голова с глухим стуком упала на ковер и застыла. Открытые глаза смотрели куда-то вверх. Девлет-Гирей вздрогнул: ему показалось, что глаза его брата моргнули.

Хан покосился на невозмутимого Кан-бирды. Казалось, его совсем не интересует произошедшая сцена. «Только бы Кан-бирды не заметил мою слабость. Он обо всем расскажет Сулейману».

– Брось голову обратно в мешок… и закрой ему глаза. Пусть спит, – проговорил Девлет.

Хаджи Якуб уже уходил, когда его остановил властный голос хана: