Госпожа управляющая

– А зрение восстановится? У меня небольшая близорукость. Апчхи! – Тут я достала из кармана носовой платок и шумно высморкалась. Насчёт усов решила раньше времени не паниковать. – Извините.

– И зрение. Но я передумал! Я пробуду весь оплаченный срок с Жиржей. Полечу к ней, расскажу новость о себе. Золотой крымыш я! Я – легенда!

Не обращая больше на меня внимания, рыжая мышиная тушка поднялась в воздух и полетела на второй этаж. Я проводила Шима взглядом, задумчиво осмотрела блестящий от пыльцы холл и лестницу.

– Ну, может, хоть ковёр не такой потёртый станет. Он же шерстяной. Глядишь, шерсть и восстановится…

Почесав свербящий нос, я ещё раз оглушительно чихнула пять раз подряд. Высморкалась и понесла книгу регистрации обратно на стойку.

– И всё же надо бы к двуногим. А то с этими милыми, но не поддающимися никакому разумению существами всё слишком странно. Эльфу или гоблину я удивилась бы меньше, чем… жаблоиду, филиуру и крымышу.

Тут у меня что-то хрустнуло во рту. Ругнулась, рассматривая выпавшую из зуба пломбу. Кашлянула. Выплюнула вторую… И помчалась в свои покои рассматривать свою и так отнюдь не голливудскую улыбку. Вот только этого мне и не хватало!

– Зубы здоровые будут, говорите? – вопросила я спустя минут пятнадцать.

Моё отражение скалилось идеальной белоснежной улыбкой. Да молочные зубы, когда они ещё только решили обосноваться в моём рту, не были такие белыми, здоровыми и блестящими.

Все пломбы вывалились. Увы, их у меня имелось несколько. Так вот, все эти несколько и вывалились. Но! Зубы полностью восстановились и побелели.

Я снова растянула губы, изучая содержимое своего рта. Пощёлкала челюстями. Пригладила брови, которые стали гуще. Пока рассматривала метаморфозы своей улыбки, не заметила, как брови «заколосились» и стали рыжими. Нахмурилась, подняла их домиком, иронично изогнула одну.

– Прям ни в сказке сказать, ни пером описать. Красавица былинная с бровями соболиными.

Надо привыкать…

Красавица в зеркале похлопала длинными рыжими ресницами. Очень длинными! И очень рыжими!

В жаркую погоду мне теперь не понадобятся вентилятор и веер. Я могу просто часто моргать, и моё лицо всегда будет в прохладе. А мух и комаров унесёт ветром, который я подниму этими опахалами.

Оттянув ворот футболки, заглянула в него. Нет, ну а что? Раз уж тут такое происходит, надо пользоваться. А вдруг?

«Вдруга» не случилось, судя по тому, что бюстгальтер мне пока не жмёт. С другой стороны, это ж не волосы или ресницы. Может, ночью вырастет? Я бы не отказалась от увеличения груди на размер.

Интересно, а если раздеться и поваляться в этой пыльце целиком, как свинка в луже? Разгладятся шрамы? Кожа помолодеет? Или шерсть расти начнёт? Вот последнего не хотелось бы. И так уж напряглась при обещании усов.

Снова заглянула себе в бюстгальтер. Попрыгала. Не-а, не выросло.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось…

– Я живу в квинтэссенции абсурда. В изоляции. Разговариваю с люстрой. Пью в компании смерти. Я теперь рыжая. М-да. Зато имею великолепные зубы, – пощёлкав вышеупомянутыми, сообщила я своему отражению.

И пошла в холл. Сидеть на посту. Мало ли кто ещё почтит меня своим вниманием. Может, шестилапая жаба прискачет и сообщит, что больше не хочет сидеть в болоте и отныне она будет… Ну не знаю. Летать. Теперь понятно, по крайней мере, почему Жиржа оранжевая. На её спине сидел золотой крымыш и осыпал её своей пыльцой.

Оранжевая самка жаблоида. Рыжая (почти оранжевая) самка человека. Всё закономерно. Вот если у нас ещё внезапно появится оранжевый филиур – это будет заключительный аккорд. И я буду смеяться.

Глава 11 Чаевые бывают разные

Жиржа меня навестила вечером того же дня. Печально вздыхая, приквакивая и шлёпая лапами об пол, огромное земноводное прискакало на первый этаж. Уселось напротив меня и выпучило глазюки, раздувая горло.

Я зябко поёжилась. Шим всё же не такой пугающий. К тому же я, будучи человеком образованным и эрудированным, знаю, что в природе чем более ярким окрасом обладает существо, тем оно ядовитее.

Вот такими апельсиново-яркими на Земле являлись оранжевые жабы, которые жили в окрестностях Коста-Рики. Но, кажется, они вымерли. А ещё примерно такого окраса лягушка-помидор, красная, как томат, с Мадагаскара. И таки да, она страшно ядовитая.

Поэтому я с опаской смотрела на Жиржу, прикидывая, каких сюрпризов ждать. А жаблоид вздыхала, мерно раздувала горло и гипнотизировала меня взглядом.

– Чего-нибудь желаете, госпожа Жиржа? – спросила я и бочком, невзначай двинулась в сторону стойки регистрации.

– Ква-желаю, – пробулькала она. – Шим рассказал.

– Что именно?

– Что вы излечили его душу и сердце. Он нашел покой.

– Э-э-э… – выдала я и похлопала своими длинными ресницами.

Они щекотно касались щёк, и я чихнула.

– Извините. А что от меня желаете вы? – потерев нос, спросила у земноводного.

– Из-ква-лечите мою душу.