Госпожа управляющая (СИ)

И пошла в холл. Сидеть на посту. Мало ли кто еще почтит меня своим вниманием. Может, шестилапая жаба прискачет и сообщит, что больше не хочет сидеть в болоте и отныне она будет… Ну не знаю. Летать. Теперь понятно, по крайней мере, почему Жиржа оранжевая. На ее спине сидел золотой крымыш и осыпал ее своей пыльцой.

Оранжевая самка жаблоида. Рыжая (почти оранжевая) самка человека. Все закономерно. Вот если у нас еще внезапно появится оранжевый филиур — это будет заключительный аккорд. И я буду смеяться.

ГЛАВА 11. Чаевые бывают разные

Жиржа меня навестила вечером того же дня. Печально вздыхая, приквакивая и шлепая лапами об пол, огромное земноводное прискакало на первый этаж. Уселось напротив меня и выпучило глазюки, раздувая горло.

— Чего-нибудь желаете, госпожа Жиржа? — спросила я и бочком, невзначай двинулась в сторону стойки регистрации.

— Ква-желаю, — пробулькала она. — Шим рассказал.

— Что именно?

— Что вы излечили его душу и сердце. Он нашел покой.

— Э-э-э… — выдала я и похлопала своими длинными ресницами.

Они щекотно касались щек, и я чихнула.

— Извините. А что от меня желаете вы? — потерев нос, спросила у земноводного.

— Из-ква-лечите мою душу.

— Как? И что с ней не так? Насколько я вижу, у вас все хорошо. Вы вежливая, умная и воспитанная самка жаблоида. Имя у вас красивое и очень подходящее вашей народности. Окрас редкий и удивительный. Все жаблоиды такие или это у вас изменилась расцветка после знакомства с золотым крымышем? Ах да. Друг есть, который вас ценит и заботится. Я помню, как он переживал за вашу шкуру. А еще ранее он ради вас лазил в грязь.

— Шим — да, — восторженно забулькала горлом Жиржа. — Он друг. А мне что ква-делать?

— А чего бы вам хотелось?

— С другом жить рядом. Но я жаблоид. Он крымыш. Нам нужна разная среда обитания.

— А я слышала, что в джунглях — это такие тропические леса — много влаги. И там водятся жабы. Живут, простите. Вы можете сходить в гости к Шиму. Его номер — как раз кусочек джунглей. Если пожелаете, можете переехать на оставшийся срок пребывания.

— Здравствуйте, самочка прекрасная оранжевая, — раздался вдруг голос Феликса. — Я портье ночной места волшебного этого.

Жиржа, перебирая всеми шестью лапами, аккуратно, чтобы не сбить мебель, повернулась к вышедшему из коридора филиуру.

— Пернатый, здравствуй. Я красивая? — кокетливо похлопала глазами Жиржа.

Феликс в своей чудной манере отвешивал Жирже комплименты. Она смущалась, флиртовала, строила глазки, раздувала горло и подбоченивалась.

Наконец они наговорились.

— Управляющая, проводите меня к Шиму, — все еще стреляя глазками в филиура, попросила меня постоялица. — Я навещу друга. Проверю джунгли.

Я довела Жиржу до двери, на которой была табличка с невообразимой загогулиной. Постучалась. Из-за двери раздался чей-то рев. То ли слон трубит, то ли лев вопит. Хотя нет, львы в джунглях не живут. Короче, кто-то ревел.

— Что? — внезапно распахнулась дверь, и выглянул Шим. — О. Жиржа. Ты вылезла из грязи. Зачем?

— Друг мой, эта двуногая самка сказала, что в твоих лесах много влаги и я смогу быть рядом. Я хочу быть с другом.

— Входи, — распахнул дверь шире крымыш и с подозрением на меня взглянул. Оценил мои волосы, брови, ресницы. Фыркнул, пошевелив усами. Никак не прокомментировал вслух.

А в это время дверной проем опять самовольно раздался в стороны, словно его растянули невидимые руки, придавая форму высокой и широкой арки. Жиржа просочилась внутрь и пошлепала вглубь.

Стена с косяками пришла в нормальный вид, дверь захлопнулась перед моим носом.

Ну что ж… Пожав плечами, я отправилась вниз, вводить в курс дел Феликса. Хотя какие у нас тут дела? Спи, ешь, скучай, старайся не сойти с ума.

— Необычная красавица, — с присвистом сообщил мне филиур.

— Жиржа? Да, пожалуй, — сдержав ироничное хмыканье, отозвалась я. Я совершенно очевидно ничего не понимаю в красоте жаблоидов.

— И вы, Агата. Вы стали оранжевой немного.

— Где? — испугалась я и рванула вверх по лестнице, чтобы глянуть на свое отражение в зеркало, скрывающее проход в мои апартаменты.

На меня оттуда смотрела перепуганная девица с огненно-рыжими волосами, словно она и не славянка вовсе, а коренная жительница Ирландии, дитя вересковых пустошей и фейри. Шевелюра полыхала багрянцем осени. Темно-рыжие дуги брови, соболиных, угу. Длиннющие густые ресницы. Тоже рыжие, но настолько темные, что почти бордовые. Такие можно даже не красить тушью.

А вот глаза пока что мои родненькие, серые от рождения. И кожа моя, светлая, без веснушек и родинок.

— Фух. Не оранжевая, — Мое отражение с облегчением улыбнулось. — Феликс, не пугайте меня так больше. Я уж запаниковала, что моя кожа сменила окрас и я теперь как Жиржа.

Филиур смущенно поклекотал, поморгал, извинился.