Гость

Чего только ни делал бедный Момун, чтобы избавиться от Пеструхи! Ведь она для него всё равно что чирей на лбу! Он не раз ссорился с матерью, просил продать Пеструху и купить другую корову. Но разве Аи́м-эже́ послушается его?

«Глупенький! — говорила она. — Такую корову поискать надо. Наша Пеструха даёт столько молока, да такое жирное… Всю Киргизию обойди, другой не найдёшь!»

Может, и не найдёшь. А по нашему мнению, Пеструха — глупая, негодная корова.

И вот эта самая Пеструха в один прекрасный день, а точнее сказать, сегодня, не вышла на пастбище.

Зорька кончилась, время приближалось к полудню, но Момун с Пеструхой всё не показывался.

Мы были довольны, что Пеструхи нет, и удивлялись, почему Момун не пришёл.

Как всегда, мы сидели на берегу канала, то и дело поглядывая на дорогу. Мы ждали: может быть, Момун появится с своей Пеструхой?

— А я знаю! Наверно, Пеструху повели на базар, — сказал Эркин, часто мигая своими раскосыми глазами.

— Разве не в базарный день бывает продажа скота? — спросил Сапар.

Сегодня он второй раз вышел в поле. Мне пришлось взять его с собой, ведь я обещал Икраму.

Когда утром я пришёл на пастбище с Сапаром, ребята посмотрели на меня недоуменно: не я ли говорил им вчера, что больше не возьму этого городского тихоню.

Ну и пусть смотрят! Не станешь же им всё объяснять.

— Вон Пеструха! — вдруг закричал Кенеш. — Ой, Момун идёт сюда с матерью!

И правда, за коровой рядом с Момуном шла Аим-эже.

— Зачем идёт сюда Аим-эже? — не понимал Эркин.

— Откуда я знаю!

Голодная Пеструха, как только оказалась на лугу рядом с нашими коровами, сразу набросилась на траву.

Момуна и Аим-эже разморило от жары.

— Ох и жара, чтоб ей пропасть! — проговорила Аим-эже, присаживаясь к нам поближе.

Мы молча, вопросительно смотрели на Момуна. Он взглядом указал нам на мать: дескать, она всё скажет.

Аим-эже вытерла концом длинного рукава платья пот с морщинистого лба и внимательно оглядела нас:

— Миленькие мои, знаете, зачем я пришла?

Конечно, мы не знали. Откуда же нам знать? Мы молчали.

— Я пришла сказать вам одну новость: Момун уезжает в пионерлагерь.

Мы оживились.

— В лагерь? — переспросил Кенеш, как будто не веря.

— Да, сегодня утром пришёл председатель Сеи́т и дал путёвку. «Отправь, говорит, сына в лагерь».

Мы с завистью посмотрели на Момуна. Он скромно улыбнулся.

— А как же Пеструха? — вырвалось у меня.

— Об этом я и пришла посоветоваться с вами, мои миленькие.

— С нами?! — Я удивлённо взглянул на Кенеша.

Кенеш вскинул глаза на Эркина, и все мы уставились на Аим-эже.

— С нами советоваться?

— Да, мои милые кутята. Если не с вами, то с кем же? Вы друзья Момуна. От вас зависит, поедет он в лагерь или нет. Я знаю, что вы его любите, уважаете. Что вы скажете, мои светики?

Ну и дела! Эта новость поставила нас в трудное положение.

Я взглянул на Кенеша и Эркина, но они ожидали моего ответа. Аим-эже и Момун тоже смотрели на меня.

Я опустил голову.

— Ну, Кимсан, ягнёнок мой, скажи ты! — Аим-эже обратилась прямо ко мне. — Ты можешь нам помочь?

— У меня есть своя корова… — пробормотал я еле слышно.

— Ну что же? Пеструха будет второй. Ведь можно пасти и двух коров одновременно.

— Мм… Не знаю…

Аим-эже повернулась к Кенешу:

— А ты, Кенеш-джан?

Но он стал внимательно разглядывать дырку на своём башмаке.

— А ты, Эркин?

Эркин тоже уставился на свои разодранные сандалии.

Наступила неловкая тишина.

— Сами знаете, миленькие мои, — снова стала просить Аим-эже, — у нас, кроме Момуна, пасти корову некому. Пасла бы я сама, но тогда не смогу работать в колхозе. Неужели вы не поможете нам?..

Эх, разве мы не друзья Момуна, разве не понимаем, какое счастье поехать в пионерский лагерь!

Но… всё равно мы не проронили ни слова: ведь у них была не простая корова, а Пеструха!

— Ребята! Кимсан, Эркин, Кенеш! Скажите же что-нибудь! — не выдержал Сапар.

— Помолчи лучше! — набросились мы на него. — Если хочешь знать, Пеструха — самая противная корова. Ты сперва попаси её, а потом говори.

— Но ведь Момун пасёт её?

— Хм, Момун… Так ведь это его корова.

Аим-эже, видимо, потеряла всякую надежду. Она вздохнула и поднялась:

— Момун-джан, что теперь будем делать?

— Мама, я не поеду в лагерь.

Ох как нам было стыдно в эту минуту!

— А путёвка? Неужели вы вернёте её? — волновался Сапар. — Эх, всё из-за одной коровы… Ребята! Давайте вместе возьмёмся пасти Пеструху?

— Ваш гость говорит правильно! — оживилась Аим-эже. — Если возьмётесь все четверо, вам совсем не будет трудно, мои миленькие. Всего одна корова…

Я не знал, что делать, и взглянул на Кенеша и Эркина. А они ждали, что скажу я.

Все смотрели на меня. «Они надеются только на меня…» Честно признаться, мне почему-то было приятно так думать.

— Ну как, согласны?

— Ну ладно! — Я махнул рукой.

Момун улыбнулся во весь рот.

— Давно бы так, мой кутёнок. Стало быть, договорились, миленькие мои…

Момун снова широко улыбнулся — так он был доволен. Мы тоже улыбались.

Пеструха и её новый пастух