Гость Дракулы и другие странные истории

Но в тот же миг она с адским воплем прыгнула – только не на Хатчесона, как мы ожидали, а прямо на лицо смотрителя. Она выпустила когти, словно свирепый дракон на китайской картинке, и я увидел, как один из них угодил бедняге прямо в глаз, прошел насквозь и скользнул вниз по щеке, оставив за собой широкую красную полосу, после чего из каждой жилы на его лице, казалось, хлынула кровь.

Вскрикнув от неподдельного ужаса, который обуял его быстрее, чем он почувствовал боль, смотритель отшатнулся, выпустив при этом шнур, что удерживал железную дверь. Я бросился подхватить шнур, но было поздно, поскольку он молниеносно проскочил через блок, и тяжелая дверь всем весом устремилась назад.

Когда она закрывалась, я успел мельком увидеть лицо нашего бедного спутника. Он как будто застыл от ужаса. Глаза его страдальчески и изумленно вытаращились, и с губ не сорвалось ни звука.

А потом шипы сделали свое дело. По счастью, конец оказался быстрым, ибо, когда я распахнул дверь, они так глубоко засели в пронзенном насквозь черепе, что вытащили за собой нашего приятеля – вернее, то, что от него осталось, – из его железной темницы, и он, по-прежнему связанный, с отвратительным стуком во весь рост распластался на полу, перевернувшись во время падения навзничь.

Я бросился к жене, поднял ее и повлек прочь, ибо опасался за ее рассудок, если она, очнувшись, увидит такое зрелище. Уложив Амелию на скамью возле входа, я поспешил назад. Привалившись к деревянному столбу, смотритель стонал от боли и прижимал к глазам окровавленный платок. А кошка, сидя на голове у бедного американца, громко урчала и слизывала кровь, которая струилась из его зиявших глазниц.

Думаю, никто не назовет меня жестоким за то, что я схватил один из старых палаческих мечей и тут же рассек эту тварь надвое.

Тайна золотых локонов

Едва Маргарет Деландр поселилась в поместье Брентс-Рок, все соседи с удовольствием ухватились за свежую сплетню. А сплетен о семействе Деландр, равно как и о семействе Брент из Брентс-Рок, ходило немало, и оба эти имени не раз встретились бы в тайной истории графства, будь таковая написана. Два семейства занимали настолько разное положение в обществе, что казалось, они обитают на разных континентах или даже в разных мирах, и до сей поры их пути не пересекались. Все в округе единодушно признавали привилегированный статус Брентов, и неудивительно, что Бренты относились к фермерам (а именно к этому сословию принадлежала Маргарет Деландр) с таким же превосходством, с каким испанский идальго голубых кровей относится к своим арендаторам-крестьянам.

Семейство Деландр вело свою историю с давних времен и весьма ею гордилось, точно так же как Бренты гордились своей. Однако Деландры всегда были фермерами, и ни одному из них не довелось ступить на более высокую ступень общественной лестницы. Когда-то, в старые добрые времена внешних войн и протекционизма, они жили безбедно, но «под сенью мира», в палящих лучах свободной торговли их состояние усохло. Деландры, как говаривали раньше, «приросли к земле» и в конце концов действительно пустили в ней корни, телом и душой. По правде сказать, жизнь, которую они себе избрали, походила на жизнь растений: когда пора выдавалась удачная, расцветали, когда неудачная – чахли. Их ферма Дандерс-Крофт истощилась, как и само обитавшее там семейство. Поколение за поколением оно постепенно вырождалось, хотя иногда нерастраченная энергия и находила какой-нибудь выход и очередной нежизнеспособный побег семейного древа вырастал в солдата или матроса и дослуживался до младших чинов, но на этом все и заканчивалось: его либо губила неосмотрительная храбрость в бою, либо одолевало сознание своей неспособности подняться выше, саморазрушительное для людей без должного воспитания и юношеского усердия. Так понемногу Деландры опускались все ниже и ниже: мужчины из этого рода отличались угрюмостью, вечно были всем недовольны и беспробудным пьянством доводили себя до могилы; женщины гнули спины в домашних трудах, выходили замуж за людей ниже себя по положению, а иногда и того хуже. Со временем на ферме остались лишь двое – Уикем Деландр и его сестра Маргарет. Они словно бы унаследовали один мужские, а вторая женские пороки, свойственные их роду. Суть этих пороков была схожа, хотя проявлялись они по-разному – в мрачной страстности, сластолюбии, безрассудстве.

История Брентов чем-то напоминала историю Деландров, но вырождение проявлялось в аристократической, а не в плебейской форме. Их отпрыски тоже уходили на войну, но занимали в армии иные должности и часто удостаивались почестей, ибо отличались безупречной храбростью и совершали отважные поступки прежде, чем их пыл иссушало себялюбивое беспутство.