Гость Дракулы и другие странные истории

На разных берегах реки, в домах, расположенных аккурат один напротив другого, жили два человека; двое молодых, недурных собой, обеспеченных мужчин, которые с мальчишеских лет были и товарищами, и соперниками. Абель Бегенна, по-цыгански смуглый, унаследовал свой облик от путешественника-финикийца из числа тех, что посещали некогда эти края; Эрик Сансон – коего местный антиквар назвал «недоскальдом», – был белокурым и краснолицым, что выдавало в нем потомка диких норманнов. Казалось, с самого их рождения судьба назначила этим двоим вместе идти по жизни и стоять горой друг за друга во всех заварушках, затеях и предприятиях. А завершилось строительство их Храма Дружбы тем, что оба полюбили одну и ту же девушку. Сара Трефьюзис, бесспорно, была первой красавицей Пенкасла, и многие юноши охотно попытались бы добиться ее благосклонности, если бы не эти двое, которым среди жителей деревни не было равных в силе и решительности и которые могли соперничать разве что между собой. Посему все прочие воздыхатели почитали ухаживание за нею делом крайне затруднительным и старались держаться от этой троицы подальше; а все прочие девицы были вынуждены, во избежание худшего, терпеть нытье своих кавалеров и с горечью сознавать, что в глазах последних они стоят в лучшем случае на втором месте, и это, разумеется, не внушало им дружеских чувств к Саре. Вот так и получилось, что по прошествии года или около того (у деревенского люда романтические отношения развиваются неспешно) эти трое довольно тесно сошлись друг с другом – и поначалу были вполне удовлетворены сложившимся положением вещей. Сара, девица тщеславная и весьма легкомысленная, не могла не воспользоваться возможностью утереть нос всей округе – и мужчинам, и женщинам. Ни одна соперница Сары, прогуливаясь в сопровождении всего лишь одного поклонника, да еще не особо польщенного этой ролью, мягко говоря, не испытывала радости, видя, как тот нежно посматривает на признанную красотку, приближающуюся сразу с двумя преданными обожателями под ручку.

Однако в конце концов наступил момент, которого Сара боялась и который старалась оттянуть, как могла, – момент, когда она должна была выбрать одного из них. Ей нравились оба, и каждый сумел бы удовлетворить запросы и куда более привередливой девушки. Но такова уж была натура Сары, что она думала скорее о вероятных потерях, чем о возможных приобретениях, и всякий раз, когда ей казалось, что все решено, она тотчас начинала сомневаться в правильности своего выбора. Тот, кому предстояло быть отвергнутым, неизменно обретал в ее глазах новые, более выгодные достоинства, которых она не замечала прежде, когда чаша весов склонялась в его пользу. Каждому из них она пообещала, что даст ответ в свой день рождения, одиннадцатого апреля, – и вот этот день настал. И с Абелем, и с Эриком девушка разговаривала с глазу на глаз и задолго до названной даты, но ухажеры Сары относились к числу тех мужчин, которые не склонны забывать о данном им слове. Рано утром она обнаружила, что оба беспокойно топчутся у ее двери. Ни один из них не открыл сопернику цели своего прихода, каждый всего лишь хотел каким-нибудь образом получить ответ раньше другого, чтобы, если понадобится, с удвоенной силой возобновить прежние притязания. Даже Дамон, намереваясь просить руки девушки, обычно не брал с собой Пифия; и для поклонников Сары собственные сердечные дела значили куда больше любых установлений дружбы – поэтому оба продолжали неотлучно стоять возле ее дома, искоса поглядывая друг на друга. Несомненно, эта ситуация причиняла Саре некоторое неудобство, и хотя столь неумеренное восхищение весьма льстило ее тщеславию, тем не менее временами чрезмерная настойчивость воздыхателей начинала ее раздражать. В такие минуты единственным утешением ей служило то, что в глазах других девушек, следовавших мимо и замечавших двойную стражу около ее двери, читалась ревность, которая переполняла их сердца и которую не могли скрыть их принужденные улыбки. Мать ее, натура приземленная и корыстолюбивая, глядя на происходящее, неустанно и без обиняков внушала дочери, что надо устроить дело так, чтобы получить от каждого из мужчин максимальную выгоду. При этом сама она предусмотрительно воздерживалась от общения с ухажерами Сары, втихомолку наблюдая за ходом событий. Поначалу дочь сердилась на нее за эти низкие замыслы, но в конце концов по природной слабости характера, как обычно, уступила настойчивым уговорам матери и к тому моменту, когда пришла пора сделать выбор, безропотно согласилась с ее планом. И потому она не удивилась, когда мать шепнула ей во дворике позади дома:

– Поди-ка прогуляйся на гору; я хочу поговорить с этими двумя. Они оба без ума от тебя, и теперь самое время уладить дело!

Сара попыталась было робко возразить, но мать тут же оборвала ее: