Гость из будущего: Анна Ахматова и сэр Исайя Берлин: История одной любви

Желание обрести бессмертие через ахматовскую строфу имеет прямое отношение к «Поэме без героя». Много позже Ахматова советовала молодому Иосифу Бродскому: если хочешь создать большую поэзию, сначала найди свою схему рифмовки и свой стихотворный размер. Каждый великий поэт создал свою форму стиха: Пушкин — знаменитую онегинскую строфу, Байрон — не менее знаменитые «стансы». Ахматова разработала свою схему для «Поэмы без героя». Распространенное в литературных кругах мнение, будто «ахматовская строфа» не совсем оригинальна, но подражает одной из стихотворных форм Михаила Кузмина, оскорбляла поэтессу едва ли не больше, чем все поношения партаппарата.

Исайя Берлин, однако, в конечном счете не нанес ущерба «ахматовской строфе». «Поэму без героя» в 1962 голу удалось завершить, и оксфордский профессор вошел в историю литературы как самая значительная муза (мужского пола) русской поэзии. Он явился в очень подходящий момент — и зажег бикфордов шнур вдохновения. У муз, собственно, других задач и нет; все остальное — дело судьбы и таланта.

Что касается улицы Ахматовой, то тут вступает в действие другая муза — муза истории. Указаниям Клио последовал Одесский горсовет: в 1987 году улицу Украинскую переименовали в улицу Ахматовой. До официального осуждения Центральным комитетом ждановского постановления надо было ждать еще целый год. Как известно, у партий муз не бывает; может быть, поэтому к ним так редко является вдохновение.

Для двух русских женщин уже в начале 80-х годов стало проблемой бессмертие Ахматовой; точнее, вопрос о том, как продемонстрировать это бессмертие живым. Людмила Карачкина и Людмила Журавлева работали в крымском Институте астрофизики. Поэтому они знали, что астрономы имеют право давать имена открытым ими небесным телам, и назвали одну из малых планет именем великой поэтессы.

Астероид № 3067 впервые обнаружили в 1938 году в Финляндии; в 1962 году он появился и в поле зрения Бруклинской обсерватории. В обоих случаях речь шла о разовых наблюдениях, имеющих очень малое научное значение. В 1972-м, 1977-м и 1980 году малую планету наблюдали из обсерватории (неподалеку от поселка Научный на Крымском полуострове), но траекторию ее не смогли уточнить. Лишь в период между 14 октября и 9 ноября 1982 года двум астрономам удалось узнать ее поближе. Японцы Фурута и Накано, известные расчетами траекторий звезд, суммировали результаты прежних наблюдений.

Небесное тело это имеет почти круглую форму. Диаметр его — 9 км, среднее удаление от Солнца — 336 млн. км, минимальное расстояние от Земли — 141 млн. км. Следующее противостояние ожидается 1 марта 1996 года: астероид будет тогда находиться в созвездии Льва и иметь 15-й класс видимого размера, то есть будет не слишком значительным.

Все это я узнал из письма, которое мне написала одна из Людмил в сентябре 1995 года. Я не специалист и не уверен, что правильно понимаю все термины, которыми пользуется госпожа Карачкина. Но одно знаю точно: в последней фразе письма трижды фигурирует слово «звезда» — так назывался и ленинградский литературный журнал. Ахматова, таким образом, получила свою «звезду». Есть-таки в мире справедливость: если и не на земле, то, по крайней мере, на небесах.

Кроме того, от Людмилы Карачкиной я узнал нечто любопытное. На астронома она училась в Ростовском государственном университете, ректор которого был влюблен в поэзию и в звезды. Звали его Юрий Андреевич Жданов, и был он не кем иным, как сыном партинквизитора. В молодости он несколько лет состоял в династическом браке с дочерью Сталина, Светланой, а после развода навсегда отошел от жизни Кремля. Кафедру астрономии Ростовского университета он выбрал себе сам.

Что касается трудностей, связанных с присвоением астероиду имени Ахматовой, то Людмила Карачкина говорит о них очень сдержанно. «Плохое вспоминать не очень хочется, — пишет она. — Долго не было ясности, удастся ли провести наименование. Уступая требованиям эпохи, мы пытались добиться своего, пользуясь такими выражениями, как „советская русская поэтесса“». Наконец малую планету № 3067 внесли в «Minor Planet Circulars»[9] под именем «Akhmatova». Произошло это через шесть лет после того, как была выведена ее траектория и прочие характеристики. Обоснование звучало так: «Named in honour of Anna Andreevna Akhmatova (1889–1966), Outstanding Poetess, awarded an honorary doctorate by the University of Oxford»[10].

Крымская обсерватория в поздние 70-е годы, а тем более в 80-е стала своего рода реабилитационным центром для русских писателей и художников, в самые разные сроки запрещенных, брошенных в тюрьму, убитых, доведенных до самоубийства или вынужденных замолчать. Открытия двух Людмил производят такое впечатление, словно это астрономически точная корректура советской культурной политики: