Гость из будущего: Анна Ахматова и сэр Исайя Берлин: История одной любви

Особую роль в формировании адекватного образа Ахматовой сыграла Надежда Яковлевна Мандельштам. Первая ее книга «Воспоминания» приводит ряд важных и достоверных сведений, касающихся тех лет, когда Надежда Мандельштам и Анна Ахматова были близкими подругами. Правда, уже при чтении первой книги у меня появилось подозрение, что Н. Мандельштам, увлеченная своим, несомненно, весьма экспрессивным стилем, склонна к литературному переосмыслению действительности. Продолжение, «Вторую книгу», характеризует возрастающая противоречивость, смесь любви и едва ли не ненависти к умершей подруге, что ощущается прежде всего на лексическом уровне. С ядовитой иронией рисует книга и общественную среду, в которой жила Ахматова. В конце концов едва ли не единственным достойным человеком, равноправным партнером великой поэтессы оказывается сама Надежда Мандельштам.

Причины искажения Надеждой Мандельштам образа Ахматовой следует, видимо, искать в каких-то не проясненных до конца конфликтах между двумя женщинами. Но, вполне возможно, это связано и с тем фактом, что литературная реабилитация Осипа Мандельштама шла гораздо менее успешно, чем реабилитация Ахматовой. Для женщины, которая всю свою жизнь посвятила поставленному вне закона, потом убитому и после этого десятилетиями замалчиваемому поэту, такая ситуация в конце концов должна была стать невыносимой. Ведь речь шла о смысле ее жизни. Если бы Осип Мандельштам удостоился, пускай посмертно, такого же или похожего прославления, какого удостоилась Ахматова, то Надежда Мандельштам могла бы чувствовать себя вдовой короля — короля с трагической судьбой. Но ничего подобного не произошло, и она — с ее точки зрения — осталась всего лишь придворной дамой (причем даже далеко не первой) королевы с трагической судьбой. Надежда Мандельштам ошибалась в одном: хотя Ахматова действительно достигла более высокой ступени общественного признания, чем Осип Мандельштам, это вовсе не означало адекватного восстановления ее истинного поэтического ранга.

В один из октябрьских дней 1988 года на Старой площади, в здании ЦК КПСС собралось несколько солидных господ, в основном пожилых, чтобы посовещаться о вопросах истории коммунистической партии и русской литературы. Присутствовали все члены и кандидаты в члены Политбюро: и враг реформ Лигачев, и сторонник реформ Яковлев, и министр иностранных дел Шеварднадзе, и министр обороны Язов. Важность обсуждаемых вопросов подчеркивало то обстоятельство, что председательствовал сам Михаил Горбачев.

Формально в повестке дня значились два вопроса: Союз писателей СССР и Ленинградский обком партии обратились в высшую инстанцию страны с предложением публично изменить официальное отношение к двум покойным писателям: Михаилу Зощенко и Анне Ахматовой. «Совершенно секретный» протокол заседания Политбюро ЦК КПСС состоит из двенадцати строк и объявляет Постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года недействительным.

Протокол констатирует, что в прежнем решении о журналах «Звезда» и «Ленинград» «были искажены ленинские принципы работы с художественной интеллигенцией, необоснованной, грубой проработке подвергались видные советские писатели. Проводимая партией в условиях революционной перестройки политика в области литературы и искусства практически дезавуировала и преодолела эти положения и выводы, доброе имя писателей восстановлено, а их произведения возвращены советскому читателю.

ЦК КПСС постановляет:

Постановление ЦК ВКП(б) „О журналах „Звезда“ и „Ленинград““ отменить как ошибочное.

Секретарь ЦК КПСС М. Горбачев».

Вовсе не желая преуменьшать заслуги отца перестройки, мы должны отметить некоторые особенности этого, вне всяких сомнений продиктованного благими намерениями решения. Прежде всего: документ этот не является решением в собственном смысле слова, то есть официальным распоряжением, которое регламентирует характер дальнейшего отношения к творчеству Ахматовой. Самое позднее с весны 1986 года, когда «Огонек» напечатал стихи Николая Гумилева и был издан «Доктор Живаго» Пастернака, окончательно пошатнулась система литературных запретов, существовавшая в Советском Союзе. Подвергнутые цензуре поэтические произведения Ахматовой и оклеветанные рассказы Зощенко были далеко не самыми смелыми текстами, которые вот так можно было взять и напечатать в 1988 году.

В то время партия утратила контроль не только над литературой и публицистикой. Чернобыльская катастрофа, землетрясение в Армении, национальные конфликты в Казахстане и Нагорном Карабахе, приземление Матиаса Руста на Красной площади, да и неэффективные хозяйственные реформы — все показывало, что власть в громадной империи постепенно зашла в тупик.