Гость из будущего. Том 2

— Не проблема, скажи дяде Йосе, пусть купит, — буркнул я и, встав с подоконника, обратился ко всем актёрам. — Товарищи звёзды советского кино, меня вызывает директор киностудии, поэтому за старшего остаётся Леонид Фёдорович Быков. Следующие у нас по списку идут: старший лейтенант милиции, оперуполномоченный Володя Казанцев — актёр Олег Видов. Лейтенант милиции Слава Волков — актёр Евгений Стеблов. Криминалист Ольга Ушакова — актриса Ирина Губанова. И следователь прокуратуры Настя Абдулова — актриса Нонна Новосядлова. Продолжайте пока без меня.

* * *

— Что у тебя там происходит? — пренебрежительно произнёс Илья Киселёв, не предложив мне ни присесть, не выпить ни кофе и ни какао с чаем, когда я появился на пороге директорского кабинета.

— Идёт нормальный рабочий процесс, — ответил я и сам уселся за стол директора «Ленфильма».

— Где кинопробы⁈ — взревел Илья Николаевич и грохнул кулаком по столешнице. — Где нормальный сценарий⁈ — второй кулак директора опустился примерно на то же самое место. — Ты хоть знаешь, что в последних числах июля из обкома приедут смотреть черновой материал? Кто-то из наших уже успел туда наверх кляузу накалякать, — устало пробормотал он.

— Может по кофейку? — улыбнулся я.

— Какой кофе⁈ Где кинопробы⁈ Где сценарий⁈ Что это за х…ня⁈ — Илья Киселёв швырнул на стол старый вариант моего сценария, где было множество ошибок, опечаток, среди которых милиция иногда вдруг становилась полицией, а ещё там не хватало некоторых диалогов.

Я лично этот замызганный экземпляр выбросил в корзину. Каким образом эти бумаги попали в руки нашего нервного директора, оставалось только гадать. Кому же я дорогу перешёл? Кому наступил на больную мозоль? У кого отобрал последний кусок хлеба? На мэтров Григория Козинцева и Иосифа Хейфица думать не хотелось.

— Нет, в целом, конечно, неплохо, только нет последнего эпизода, не ясно кто преступник, — немного успокоившись, сказал директор. — Что мы покажем в конце июля? Я из-за тебя лишаться партбилета не хочу. Ну, что ты всё улыбаешься, как Дунька Распердяева⁈ — товарищ Киселёв опять грохнул кулаком по столу.

— А давайте перенесём показ чернового материала на 8 августа, — предложил я. — С 1-го по 7-е у нас ведь ленинградский Всесоюзный кинофестиваль. Позвоните в Смольный, скажите, что в последних числах июля все заняты на подготовке к фестивалю.

— И что это изменит?

— Много чего. Во-первых, в моём детективе всего 25 3-минутных эпизодов, — я зажал большой палец. — Во-вторых, если работать в режиме: утром и днём съёмка, вечером обработка исходных киноплёнок, на следующий день монтажёр сам из исходников вырезает хорошие планы, а вечером уже со мной склеивает черновой эпизод, то мы получим к 5-ому августа готовый черновой монтаж всего фильма. Начнём снимать 10-го июля, 3-го или 4-го августа закончим.

— Хочешь сделать кино за 30 дней? — опешил Илья Николаевич.

— Черновой вариант — да, чистовой с нормальным звуком к сентябрю, — улыбнулся я. — Есть только одно большое «НО», лишь бы актёры меня не подвели. Не люблю, когда на площадке пьяный артист изо всех сил делает вид, что трезв. А что касается погоды, то это меня не пугает. Небольшой моросящий дождь для детектива даже лучше.

— А если твой актёр где-то ещё параллельно снимается и не сможет приехать в нужный день?

— Значит не судьба, его слова отдадим исполнителю из массовки, и чуть-чуть перестроим сцену. Кто не успел, то опоздал, — я встал из-за стола. — Извините, Илья Николаевич, мне работать надо.

— Где кинопробы? — устало, произнёс он.

— Сейчас после обсуждения главных героев и героев второго плана мы все идём в костюмерный цех, сделаем там шикарные фотопробы, а остальное будет потом когда-нибудь.

— Стой! — рявкнул Илья Николаевич, притормозив меня в дверях. — Кто украл картину?

— Американский шпион, которого тайно забросили в Ленинград враги, чтобы он съел всю советскую колбасу и испортил всю советскую туалетную бумагу. Как вам такой поворот? — усмехнулся я.

— Балабол, — отмахнулся директор киностудии.

Глава 8

В кинопавильоне №2, куда я заглянул после содержательного разговора с директором всего этого беспокойного киношного хозяйства, дела на самом деле двигались к финалу. Оставалось только покрыть стены из деревоплиты серой шпаклёвкой, и можно было заносить мебель из мебельного цеха. Дежурка и «обезьянник» вообще получились как настоящие, любо дорого посидеть. Поэтому бригадир рабочих-универсалов, как официально назывались парни, труд которых использовался по самому разному профилю, с гордостью мне показывал дело рук своих подчинённых.

— Это кабинет, гражданина начальника, — сказал он, когда мы вошли в комнату, похожую на квадрат.

— Нормально, — кивнул я. — Здесь поставим шкаф, где разместим кубки, медали и грамоты. Тут стол, на этой стене повесим портрет.

— Никиты Сергеевича? — заинтересовался бригадир.

— Нет, Феликса Эдмундовича, — буркнул я, при этом подумав, что портреты Никиты Хрущёва очень скоро будут снимать абсолютно везде, и что характерно не в кино.