Гость из будущего. Том 2

«Ты что задумал, поганец? — мысленно вопрошал вора распятый спаситель. — Чего тебе в этой жизни не хватает, сволочь? Жив, здоров, руки и ноги целы, ни дурак, ни урод. Опомнись, остановись!». Но наш преступник включил фонарик и посветил на портрет Святого Луки, на грустного и старенького дедушку, который что-то безмятежно записывал в толстую книгу. И тут же на крупном плане нож безжалостно вонзился в многострадальный холст 17-го века, точнее в простенькую копию дорогущего холста.

— Третий дубль делать? — спросил меня главный оператор Месхиев, при этом немного поморщившись, так как киноаппарат, с которым он сейчас бегал по залам музея весил ни много, ни мало шесть с лишним килограмм.

— Первый дубль — самый лучший, второй — технический, третий для бездарей, — пробурчал я. — Подсними вид ночного Михайловского сада, но в движении, как будто преступник быстро выглянул в окно. И ещё пробеги объективом мимо нескольких мраморных статуй.

— А потом?

— Потом пятнадцать минут перекур и снимаем сцену, где все шесть музейных сотрудников общаются друг с другом. И у нас на сегодня останется проходка вора-преступника по аллее сада, где его встречает милицейский патруль.

— И всё таки я не понимаю, почему вор сам подошёл к патрульным? — тяжело вздохнул Дмитрий Давыдович, смахнув пот со лба.

— Во-первых, чтобы засветить усы, которые носит муж директрисы и ввести следствие в заблуждение, — пожал я плечами. — Во-вторых, это психологический приём, чтобы патруль ничего не заподозрил, подойди к нему сам, спроси уверенно о чём-нибудь и покажи, что тебе нечего скрывать от органов правопорядка.

— Темнишь ты что-то, Феллини, — обиженно пролепетал главный оператор, который чуть ли не ежедневно старался выпытать имя настоящего преступника.

* * *

— Товарищи дорогие, — всплеснул я руками, — я всё понимаю, время уже половина одиннадцатого, всем хочется принять душ, выпить чашечку кофе, расслабиться в собственной кровати.

— Нам хочется в «Асторию» на продолжение фуршета, — проворчал актёр Георгий Штиль, исполнявший в картине роль реставратора Дьячкова. — Эти вон уехали, а мы всё ещё пашем.

Часть актёров, которые не участвовали в съёмках, выпив по паре глотков шампанского на природе, действительно уехали в «Асторию» и уговорили дядю Йосю продолжить праздник там. В принципе, я не возражал, так как, зная прижимистый характер Шурухта, был уверен, что большой и шумной пьянки он не допустит.

— Тем более, — кивнул я головой, — взяли себя в руки и сжали волю в кулак. Товарищи, сцена снимается ручной камерой, в динамике, поэтому пока вы в объектив не попали реплик не произносить! Давайте, родные мои, третий дубль. А так по настроению — всё хорошо. Претензий нет.

Я тяжело вздохнул и медленно обошёл зал, разглядывая деревянные чучела из карело-финского эпоса «Калевала». Кто создавал этих идолов и где их откопали, история умалчивала. Они до сего дня мирно хранились в запасниках музея, и вот теперь на меня смотрели: воин Вяйнямейнен, который поймал волшебную щуку, кузнец Сеппо Ильмаринен — бог воздуха и погоды, бог-громовержец Укко, который сжимал в одной руке меч со множеством засечек на лезвии, а в другой сокола. А дальше шли уже совсем диковинные персонажи: колдунья Лоухи, лесной хозяин Тапио и жуткая хозяйка леса Миэликки. Почему жуткая? Потому что у этой «красотки» сразу из головы прорастало птичье гнездо.

«Ты посмотри на него, какой важный?» — вдруг раздался женский голос в моей голове, который явно исходил от хозяйки леса с гнездом вместо причёски.

«А давайте я колдуну, и у этого самозванца сначала аппетит пропадёт, а потом и мужская сила?» — предложила скрипучим голосом скульптура Лоухи, которая больше походила на Лихо Одноглазое.

«В ка, в ка, в каком смысле?» — спросил, сильно заикаясь, воин Вяйнямейнен.

«Ты, Ванька, всегда был небольшого ума, — протрубил кузнец Ильмаринен, — одним словом — дерево. Мужская сила — это значит, чтоб женщина под тобой кричала от удовольствия. Соображать же надо».

«Са, са, сам ты Илька — коряга», — обиделся голосом, который всё так же звучал в моей черепной коробке воин Вяйнямейнен.

«Да заткнитесь вы, наконец! — крикнул леший Тапио. — Не видите, что этот хрен с горы нас слышит? В принципе, я не против небольшого колдовства. Лично мне его смазливая морда сразу не понравилась».

«Хватит базлать! — прогремел в моём мозгу голос громовержца Укко. — Лучше скажите ему спасибо, что нас из ящиков вытащили. Что у нас там по сценарию?».

«Стоим и пялимся в пустоту», — обиженно ответила хозяйка леса Миэликки.

«Вот и стойте молча, а то развели базар», — проревел Укко.

— Феллини, — легонько толкнул меня в плечо исполнитель роли реставратора Маслова, актёр Евгений Леонов, — ты чего такой бледный? Давление подскочило?