Гостеприимный кардинал

– Увы! Я не хочу скрывать от вас мой страх, я почувствовал, что у меня крыша едет, когда, наклонившись, с ужасом обнаружил, что на полу поблескивает пятнышко помета! Я даже разглядел его форму и цвет. Оно было продолговатым и пепельного цвета, только на самом верху его кончик выдавался, как маленькая белая шапочка! Однако птицы я по-прежнему нигде не видел. «Вон там, наверху, смотри, сейчас она порхает под потолком, вокруг люстры, – продолжал меня мучить господин Стифас, – вот она, сейчас села к тебе на плечо», – он каждый раз показывал мне разные места, где, как ему представлялось, находилась птица. Вы понимаете, в какое трудное положение он меня поставил, как же мне было перечить ему? К тому же существовало это пятнышко. Кроме того, клиент ведь всегда прав, а бедный хозяин должен терпеть его странности, вы же сами меня этому научили, – ну, я и притворился, что тоже вижу ее, вытащил полотенце из передника, – я впервые заметил, что поверх рубахи у него был надет коричневый передник, – и тряс им в ту сторону, куда он показывал, чтобы якобы прогнать ее, пока в один прекрасный момент он не взял свой карабин, не вставил патрон и не начал целиться в воздух, готовый выстрелить, положив палец на курок. Тут я: «Нет, умоляю вас, господин Стифас, – говорю ему, – ради бога, не надо выстрелов на постоялом дворе, это неподходящее место для охоты, вы меня уничтожите, здесь же есть и другие постояльцы», – мне пришлось соврать, так как кроме вашего превосходительства никого нет. «Хорошо, – говорит он мне, – тогда я попробую, может, получится поймать ее сачком», – он приехал, как я говорил вам, на охоту и притащил с собой все свои орудия: кожаные мешки, ремни с патронташем, бурдюки для воды, силки, сети. И так до последнего раза, когда я пошел к нему: «Я только что открыл окно и, наконец-то, смог ее прогнать, – сказал он мне, – ты мне пока больше не понадобишься». Но на самом деле он выглядел не очень убедительно. Он сказал это с очень задумчивым видом. Его блестевшие глаза были пригвождены к одному из углов стола, и я уверен, что он по-прежнему видел что-то, чего я увидеть не мог…

Я умоляю вас, господин Агафий, помогите мне, я потерял терпение. Я скоро с ума сойду. Я не могу осмелиться вернуться к себе, лечь в своем уголке, от страха, что он опять начнет все сначала. И вот еще что меня мучает – как я мог это упустить, Боже мой, я никогда себе этого не прощу, – почему мне не хватило смелости, почему я поколебался в последнюю минуту и не схватил помет пальцами, чтобы быть полностью уверенным? Временами я боюсь, что это был лишь плод моего воображения или что меня заколдовал этот подлец… Но, если предположить, что он и правда обладает такой дьявольской силой, почему тогда у него не получилось заставить меня увидеть и птицу? Нет, наверное, помет был на самом деле, – а вы что скажете? – тогда я чувствую огромную вину, что не потрудился помыть пол, что было моей обязанностью.

– Приди в себя, Феофан, – сказал я ему сочувственно, – эти противоречивые мысли, теснящиеся в твоей голове, не что иное, как результат изнурения и возбуждения, следствие твоих переживаний по поводу смерти птицы, разлуки с Эвникой и чрезмерной чувствительности. Ладно, я задним числом оправдываю тебя и прощаю за неуместный вопрос о содержимом моей корзины. У тебя голова шла кругом, и ты искал какое-нибудь логическое объяснение этим событиям. Ты бы успокоился, если бы убедился, что я везу птиц, потому что тогда, это совсем не маловероятно, какая-нибудь птица могла убежать и гулять по комнате гостя, найдя там прибежище. На тебя все скопом навалилось. Неудивительно, что ты сломался… Чтобы тебя утешить, я расскажу историю, случившуюся как-то со мной, и ты увидишь, что я был в гораздо более скверном положении, чем ты.